Молчание затягивалось, и Люси решила, что виконт ей не поверил. Не удержавшись, она выпалила:
— И еще Мэрион сказала, что у меня нет той красоты и привлекательности, которые могли бы заинтересовать вас, поэтому…
Он вскочил так стремительно, что она вздрогнула от неожиданности. Опустившись перед Люси на колени, виконт схватил ее за руки и воскликнул:
— Неужели вы ей поверили?!
Люси не могла понять, что происходит. Может, он рассердился? Она молча смотрела на него, и Николас, заметив слезы в ее глазах, протянул руку и осторожно провел ладонью по ее щеке.
— Моя дорогая миссис Контрейн… Впрочем, думаю, что могу называть вас Люси. Так вот, моя дорогая Люси, вы не должны верить этой женщине.
Его близость лишала ее возможности соображать, тем более — отвечать разумно. Его сила, мужская сила, которая исходила от него, как дым от огня, неудержимо притягивала ее. «Так мотылек летит на огонь…» — промелькнуло у нее в голове.
Пытаясь сохранить хоть немного достоинства, она расправила плечи и сказала:
— Я не говорю, что я самая уродливая женщина в Лондоне, милорд, но…
— Николас, — перебил виконт.
— Милорд, — решительно повторила она. — Так вот, я не считаю себя уродливой, но с моей стороны было бы верхом глупости считать себя несравненной красавицей. Я не из тех, о ком знает весь Лондон.
— А вы видели этих красавиц?
— Конечно, нет, — ответила Люси, покраснев. — Я не часто бывала в обществе, но я слышала о них. Стэнли иногда рассказывал…
Она в смущении умолкла, и Николас спросил:
— Так что же вам рассказывал Стэнли об этих несравненных красавицах? Он говорил об их глупости и их высокомерии?
Люси молчала, и виконт вновь заговорил:
— А что он думал о вас? Ваш муж когда-нибудь говорил вам о том, как прекрасен овал вашего лица и как блестят ваши чудесные глаза, когда в них отражается огонь свечей? И объяснял ли он вам когда-нибудь, как ошеломляет ваша доброта и искренность? Поверьте, Люси, ваша доброта помогает мужчине справиться с одиночеством, а ваш юмор наполняет радостью весь день…
Виконт внезапно умолк, вероятно, сам удивленный своим красноречием. Но его чувства не шли ни в какое сравнение с удивлением и растерянностью Люси. Как мог он говорить такие замечательные… и такие бессмысленные слова? Или именно так должен вести себя опытный соблазнитель? Неудивительно, что ни одна женщина не могла устоять перед ним. А может, он сказал то, что думал? Ей очень хотелось верить, что виконт не лгал.
Нет-нет, нельзя ему верить. И лучше бы он снова сел на стул, чтобы она не… Тут Люси вдруг протянула руку и провела пальцами по щеке виконта. Небольшой шрам в уголке губ остановил движение ее руки, и ей захотелось поцеловать этот шрам, как будто поцелуем можно было уменьшить перенесенную им когда-то боль…
В следующее мгновение он прижал ее к груди, и она прошептала:
— Нет, мы не должны… Я не могу.
— Почему?
— Потому что все, что говорила Мэрион, — действительно правда. Вы не будете… Я не могу…
Николас осторожно провел пальцем по ее губам.
— И я могу, и вы, Люси, можете.
Она хотела возразить, но он вдруг провел кончиками пальцев по ее шее, и у нее перехватило дыхание; она не могла вымолвить ни слова.
— У вас очень красивая шея, Люси. Да, у вас необыкновенно изящная шея. — Тут рука виконта опустилась ей на плечо, и тепло его ладони показалось Люси необычайно приятным.
— Вы что, пытаетесь меня соблазнить? — спросила она наконец.
Он развязал ее шаль и спустил платье с одного плеча.
— Да, Люси, я пытаюсь это сделать.
Из горла ее вырвался стон. Ей захотелось вскочить и броситься к двери, но ноги ее вдруг стали ватными, и Люси поняла, что не сможет сделать ни шага. Судорожно сглотнув, она прошептала:
— Но мы не можем…
— Я сдерживал себя много дней, — проговорил виконт, — но сегодня я думаю…
— Что?
— Я думаю, что вы должны почувствовать себя любимой, дорогая Люси. Вы даже не представляете, как действуете на мужчин. — С этими словами он взял ее руку и прижал к своей груди.
Люси почувствовала, как быстро бьется его сердце. Неужели это из-за нее? Или так действовала на него любая женщина?
Виконт вдруг улыбнулся и проговорил:
— Люси, поверьте, вы неотразимы. Так вам скажет любой мужчина, если у него есть чувство вкуса и если он не лишен ума.
— Но, милорд…
— Вы должны называть меня Николасом, моя дорогая.
Люси молчала, не зная, как отреагировать. Виконт пристально посмотрел ей в глаза и сказал:
— Но если вам действительно неприятны мои чувства, то я могу немедленно отвезти вас домой.
Люси знала: она должна была встать и с чувством собственного достоинства, как настоящая леди, пройти к двери, а затем спуститься вниз и сесть в экипаж. И конечно же, она не сомневалась: виконт сдержал бы свое слово и благополучно доставил бы ее домой.
Но она чувствовала, что ей безумно хочется остаться. Собравшись с духом, Люси тихо сказала:
— Пожалуй, я предпочла бы, чтобы меня соблазнили, милорд.
— Николас, — поправил он.
— Да, Николас, — прошептала она, глядя в глубину его глаз.
Он поднес к губам ее руку и поцеловал ладошку. Люси вздрогнула и затаила дыхание. Когда же губы его, двигаясь вверх по руке, достигли ее плеча, она тихонько застонала.
Помедлив немного, Николас расстегнул пуговицы у нее на спине и спустил платье еще ниже. Затем положил ладонь ей на грудь, и Люси, вскрикнув, вскочила со стула. В ней вспыхнуло пламя желания, и теперь ей казалось, что если кто-нибудь им сегодня помешает, то она умрет от отчаяния.
Николас принялся ласкать и целовать ее грудь, и она снова застонала. Внезапно он чуть отстранился, и Люси громко вскрикнула, как бы протестуя. Но он отстранился только для того, чтобы уже в следующий момент снова привлечь ее к себе и поцеловать в губы. И Люси, обвивая руками его шею, тотчас ответила на поцелуй. Когда же он опять отодвинулся, она инстинктивно потянулась к нему, но Николас улыбнулся и тихо сказал:
— Терпение, моя милая. Чем медленнее, тем лучше, уверяю тебя.
Подхватив Люси на руки, виконт понес ее к широкому дивану с подушками. Осторожно уложив, снова поцеловал, а затем еще ниже спустил ее платье.
Люси была уверена: что бы ни случилось в будущем, она навсегда запомнит этот вечер. Непременно запомнит, ведь ей еще никогда не приходилось испытывать ничего подобного. Стэнли даже не пытался ее ласкать, хотя изредка и проявлял к ней внимание.
Виконт снова стал поглаживать ее груди, и она вздрагивала при каждом его прикосновении. Потом он снял с нее вечерние туфли и провел ладонями по ее ногам и бедрам. Его ласки становились все более смелыми, и Люси затаила дыхание. Забыв обо всем на свете, она пыталась как можно полнее насладиться удивительными ощущениями, и ощущения эти затягивали ее в стремительный водоворот чувств — так маленький листик, сорвавшийся с ветки, затягивает в воронку в середине бурного потока.
