— Что, они не верят мне?
— Дьявол, — пробормотал другой. — Давай пошевеливайся!
Они прошли по узким коридорам, по которым обычно перемещались слуги, оставляя позади кухню и мойку, в более освещенную часть здания. Там, на отполированных до блеска полах, лежали роскошные ковры, повсюду горели сотни свечей, откуда-то из соседнего зала лились звуки музыки и раздавались чьи-то веселые голоса.
Попасть из пронзительного одиночества ночи на этот праздник жизни, во всю эту странную атмосферу, было сродни прикосновению к лихорадочной мечте.
Дверь распахнулась, его впустили внутрь, и она снова закрылась за ним. Это была передняя, в которой кроме нескольких стульев и стола больше не было никакой мебели. В комнате находились двое слуг Гранта, они выглядели встревоженными, кроме них здесь был и Веллингтон. Герцог был одет в элегантный костюм, вероятно, он только что вышел из бального зала, но, похоже, приятная часть вечера для него уже закончилась.
Герцог изучал Жака, откровенно и прямо разглядывая его, ноздри его красивого носа раздувались, словно у коня.
Он обратился к Гранту:
— Вот во что превращаются твои люди в эти дни. Да?
— Этот особенный, сэр. Он похож на бельгийского крестьянина.
— Насколько близко вы подобрались к их линиям? — на сей раз вопрос был обращен к Жаку. Герцог повелительно кивнул на карту, разложенную на столе перед ним: — Я хочу, чтобы вы подтвердили все, что только что сообщили мне. Для начала покажите мне места дислокации войск Бонапарта. Вы ведь умеете читать, я полагаю?
Жак шагнул вперед и оказался совсем рядом с герцогом, вытянул руку и указал на Шарлеруа.
— Он отбил это у Пруссии сегодня днем.
— И вы утверждаете, что маршал Ней имеет намерения продвигаться дальше? — поинтересовался герцог.
Жак кивнул и указал на деревню Госсе:
— Сюда.
— С какими же силами?
— Более пяти сотен кавалерии и один батальон, мой генерал.
Герцог резко взглянул на Жака так, словно тот издевался над ним. Затем он вымолвил:
— Не имеет смысла атаковать с четырех флангов, — он выждал паузу, хмуро глядя на Жака. — Но именно туда они собираются, по вашему мнению, да?
— Да.
Герцог свернул карту и пробормотал:
— Обманщик.
По лицу Гранта Жак понял, что последнее слово тот тоже прекрасно расслышал.
— Правое крыло Бонапарта отправилось покорять пруссаков днем, мой генерал. Они были отброшены назад за линию укреплений. Последний раз я видел, как они направлялись на северо-восток.
— Генерал фон Блинчер осуществил перегруппировку. Мы еще до наступления рассвета получим от него вести, — герцог выпрямился, отступил в сторону от стола и с любопытством посмотрел Жаку прямо в глаза. Затем он внезапно проговорил по-французски:
— Ты такой же бельгиец, как и я, правда?
— Да.
— Как долго ты работал под английским флагом?
— С июня 1813-го, после Виктории. Подразделение британских стрелков.
— О! — воскликнул герцог. Кривая улыбка исказила его черты. — Господи, я и думать не мог, что мне когда-нибудь окажет такую неоценимую услугу один из ваших.
— Мне стоит принять это как благодарность, генерал?
— Принимай это как тебе угодно, — резко ответил герцог. — Ты оказал мне сегодня чертову услугу, устроив все это представление. И мне ничего больше не приходит на ум, как отдать тебя в распоряжение подполковника Гранта.
Грант серьезно взглянул на Жака и спокойно произнес:
— Спасибо, Десерней, вы свободны, отрапортуйте мне через час на Королевской улице.
Жак внимательно посмотрел в глаза герцогу. Между ними словно произошла короткая перестрелка взглядами, потом взгляд герцога снова стал отстраненным, и он слегка кивнул, как кивают джентльмену, который только что пожелал вам спокойной ночи.
Прежде чем Жак смог тронуться с места, герцог сказал Гранту:
— Идемте со мной. Есть неотложные дела, — и вышел из комнаты.
Оставшись один, Жак снова подошел к карте с отстраненным выражением лица и стал разглядывать ее. Затем он быстро вышел в коридор, остановился и на мгновение задумался, в какую сторону двигаться. Теперь уже слышалось меньше голосов, и музыка стала тише и меланхоличнее.
Внезапно из бокового хода появилась красивая леди, и фонтан бело-серебристого шелка бросился ему навстречу. Он успел различить прекрасное бледное лицо и распахнул объятья.
София бросилась ему на шею, и он крепко обхватил ее. Пальцы ее зарылись в его жакет, а лицо прижалось к его теплой коже на шее, где не было воротничка рубашки. Он обхватил ее одной рукой, а другой распахнул дверь и протолкнул ее в открытую комнату. Дверь за ними захлопнулась, поддавшись их удвоенному весу.
Они целовались так, словно это был первый и последний раз, который они были вдвоем, словно смерть кралась за ними и они бы точно погибли, если бы не укрылись друг в друге, и тела их таяли, сливаясь в одно.
В перерывах между поцелуями София заметила его взгляд, сверкнувший из-под темных бровей. Она сказала с болью в голосе:
— Я подозревала тебя.
— Знаю, ты говорила с Грантом. Что он тебе сказал?
— Он все рассказал мне про Эндрю. Ничего о тебе. Но я догадалась, что ты хотел совершить покушение на Наполеона. Ты мог объяснить!
— Никогда! Ты бы стала стыдиться своего мужа и избегать меня.
— И все равно ты мог бы рассказать мне!
Он взял ее лицо в свои руки:
— Ты бы попыталась отговорить меня от этого. Ты бы назвала это убийством. Но я не брошу это — слишком много людей уже ушли до меня. Я — последний, и я вынесу все до конца. — Он язвительно улыбнулся ей: — Все это время мне как-то удавалось скрывать это от тебя, а потом ты приехала в Брюссель и сама услышала все из уст Гранта! Но я прощаю его.
София снова заговорила, но он начал неистово целовать ее, пока она не почувствовала головокружение и у нее не перехватило дыхание.
Когда София вновь обрела дар речи, она положила обе руки ему на грудь и взглянула прямо в глаза:
— Я люблю тебя! Ты должен был мне все рассказать! Все!
Жак ничего не ответил, и она продолжала:
— Как долго ты был английским агентом?
— Это началось в Испании, когда я стал стрелком. Я зарекомендовал себя как скаут, и был майор, который доверял мне и постоянно меня использовал для определенных поручений. Потом его отозвали в Лондон, а я вернулся в войска. Мне хотелось служить, но я отказался от продвижения по службе, и армия стала настороженно относиться ко мне.
Жак взял ее за руку и заставил сесть рядом с ним на маленькую софу рядом с дверью.
