Лена выскочила из ванны, торопливо вытерлась, надела халат. Настя продолжала играть в компьютерные забавы. Так, значит, он будет на даче Романчука? Вдвоем с хозяином, что-то вроде мальчишника, да? Ну, это можно проверить.
Вдруг очень остро поняла, что любит своего мужа, пою дочку, свою квартиру. И как бы ни было трудно, нот эта их жизнь — дороже всего на свете. Можно есть на ужин макароны по-флотски с мясом из щей, а потом заниматься любовью, можно просто гулять всей семьей в близлежащем сквере, и это так прекрасно! Можно… Да много всего, на велосипеде, например, кататься, то Андрей с Настей, то она, виляя, едет, сопровождаемая бегущим рядом Андреем и Настей, которая советует, как нужно ехать, чтобы не упасть… Это ее жизнь, ее мир. Но он теперь рушится! И значит, нужно защитить его!
Лена взяла трубку радиотелефона, позвонила родителям, они жили неподалеку.
— Мам, ты можешь приехать?
— А что случилось, дочка?
— Если можешь, давай быстро, потом объясню. Посидишь с Настей, спать ее уложишь.
— Лена?
— Мам, не время рассуждать. Ты приедешь?
— Конечно, если это тебе очень нужно.
— Очень, мама, очень!
Значит, мальчишник у них там предстоит, совсем без женщин? А новые трусы для чего надел? Ну вот это она и выяснит. А потом уж сделает выводы, как жить дальше.
Лена принялась торопливо одеваться. Джинсы, кроссовки, ветровка, дождь все-таки идет. Зонтик тоже будет нелишним.
Она хорошо знала, где находится дача Романчука и как проехать к ней на электричке, а потом на автобусе. А потом пешком пробраться с тыльной стороны дачи и посмотреть, что там происходит, как ведет себя ее муж. В конце концов, она женщина, хозяйка, жена — или кто?
— Короче, так, мужики, вот вам по пятьсот баксов, это задаток, — сказал Баранов. — Еще столько же получите потом, когда дело сделаете. Смысл дела ясен, деревня Рымарино, адрес у вас имеется. Мужик — блондин, высокий, представительный. Ездит на «шкоде» синего цвета. Отдаст бабки — привезете их сюда, я тут буду долго, получите вторую часть гонорара. Не захочет отдавать — попугайте его, гонорар удваивается. Убивать не надо.
— Дело ясное, начальник, — сказал высокий парень, который назвался Владом. — Но если кинешь на бабки…
— Какой — кинешь?! — заорал Баранов, уже почувствовал себя начальником серьезным. — Я что, похож на придурка, который не держит свое слово?! Я тебе свои бабки доверяю, немалые, между прочим!
— Там видно будет, — сказал Влад. — Но ты имей в виду, мы свое дело знаем, но и обид не прощаем.
— Мы тоже, — сказал Баранов. — Еще вопросы есть?
— Да нет, все в порядке.
— Ну так вперед, орлы! И — вы меня не знаете, никогда не видели.
— О'кей, — сказал Влад.
Когда они ушли, Баранов вздохнул с облегчением и тут же позвонил по внутренней связи Орехову.
— Кирилл, все сделано, как ты сказал. Они возьмут наши деньги или накажут Романчука.
— Проследи за этим до конца действа, — приказал Орехов.
Знал бы он, что Волченков сидит в своем кабинете и довольно усмехается, слушая их разговоры!
* * *
Игошев посигналил, Романчук открыл ворота, и «Москвич» Игошева въехал на территорию дачного участка. Не было тут ни грядок, ни парников, только сосны, кусты сирени и жасмина и зеленая трава, такая дача очень нравилась Игошеву. Он остановил свой «Москвич» рядом со «шкодой» хозяина, вышел из машины, обнялся с Романчуком.
— Рад тебя видеть, Боря.
— Аналогично. У нас есть одна крошка, по правде сказать, я ее трахал, но если хочешь — бери себе, это без проблем. А вторая должна подъехать.
— Ладно, разберемся.
— Это точно. Побежали, а то промокнем, на хрен!
На веранде дымился мангал, над которым подрумянивались на шампурах аппетитные кусочки мяса. Там же сидела в плетеном кресле грустная девушка, коротко-стриженая шатенка, очень загорелая.
— Это Ира, а это — Андрей, — представил их друг другу Романчук, усмехнулся и добавил: — Очень приятно.
— Привет, Ира, — сказал Игошев.
— Добрый вечер, Андрей, — грустно пробормотала Ира.
Она совсем не понимала, почему Волченков настоятельно попросил ее принять приглашение Романчука. Тот ведь, по сути, послал ее, когда стало ясно, что жить попросту негде. Но Миша был настойчив, сказал, что так нужно для их общего дела, и она согласилась, хоть и не понимала, какое общее дело у них может быть. А что еще оставалось?
Игошеву шатенка не понравилась, то есть она была вполне симпатичной девчонкой, но вспомнил, как уехал, не попрощавшись с Леной, как она там сейчас, переживает, наверное… И стыдно стало. Ну что эта девочка может? Чем она лучше его Ленки? Да и та, которую Романчук привезет позже, наверное, такая же… ненужная ему.
Хозяин принес тарелки, раздал гостям, на каждую положил по шампуру с дымящимся мясом, откупорил бутылку виски «Джим Бим», наполнил пузатые рюмки.
— Ребята, хорошо, что мы вместе! Кстати, Ирка, Андрей известный журналист, однокашник моей жены по Литинституту. Он работает в солидной газете, может быть, слышала такое имя — Андрей Игошев.
— Нет, не слышала, — сказала Ира.
— Ну еще услышишь!
Они выпили, закусили сочным, пропахшим дымом мясом. Шашлыки были просто замечательные.
— А ты чем занимаешься, Ира? — спросил Игошев.
— Да ничем.
— Она секретарша босса самой солидной фармацевтической фирмы Москвы, — сказал Романчук. — Который погиб. Недавно вернулась с Акульего острова. Старик, это самый крутой курорт, по мнению элиты, недельный тур стоит около трех тыщ баксов, она там была почти две недели. Видишь, как загорела?
— Вижу…
Игошев напряженно думал, что все это значит. Если девушка Ира такая крутая, что загорает на самом престижном острове, то зачем он здесь? Удивить ее вряд ли чем сумеет, а просто так потрахаться, если она не против… наверное, и опасно. У нее же, помимо крутого босса, и другие были. Нет, не в этом дело. Странно было то, что Ира вообще оказалась на этой самой обычной бревенчатой даче, принадлежащей не слишком богатому бизнесмену, во всяком случае, на «мерседес» или «БМВ» Романчук не заработал.
— Была секретаршей, но скоро вылечу, — с грустной улыбкой сказала Ира. — Вот огласят завещание босса, хозяином станет Орехов, он пинком вышвырнет меня на улицу.
Что-то знакомое послышалось Игошеву в ее словах. Да собственно… с ним ведь так и поступили совсем недавно.
— Не отчаивайся, Ира, — сказал он. — Я только что пережил то же самое.
— Что значит «то же самое»? — спросил Романчук. — Ты разве не работаешь в газете?
