Сенкевич
Долгое время ничего не происходило, разведывательные зонды мирно летели над горами. На камерах появлялись то серые камни, то мелкие животные, то дохленькие деревца, прицепившиеся к крутым склонам. Слышен был свист ветра, журчание горных ручьев, грохот обваливающихся камней. Вдруг голограмма подернулась чернотой, звуки изменились – теперь это был странный тяжелый рокот.
Синие точки на карте, обозначавшие зонды, почти вплотную приблизились к красному огоньку «Арабеллы».
– Объект находится в трех метрах от разведчика, – проговорил Эрик Лонг.
«Переход на ночное видение», – появилась надпись на голограмме.
Следом раздался дикий рев, и изображение, мигнув, погасло.
«Неисправность, – загорелась следующая надпись. – Дальнейшее выполнение задания невозможно».
Новые зонды постигла та же печальная участь.
– Приготовиться к высадке, – решил Грант. – Пятьдесят человек.
Вскоре из шлюзов корабля вылетели аэроциклы с вооруженными космодесантниками. Ровно гудя, они устремились к горам. Впереди несся Грант, держа курс на красную точку, неподвижно застывшую на карте коммутатора.
Аэроциклы резко взмыли вверх, вонзились в воздух свечой. Под ними проносился каменный склон – вблизи синеватый, поблескивающий серебристыми вкраплениями.
По расчетам компьютера, отряд Гранта должен был достигнуть источника сигнала через два часа тридцать три минуты. При условии, что объект будет по-прежнему стоять на месте.
Но красный огонек на карте вдруг повел себя странно. Он стал перемещаться сначала медленно, потом ускорился и заметался туда-сюда. Спустился в круглую долину, покружил по ней, потом вдруг пополз вверх по крутому склону. Адмирал в который раз пожалел, что на корабле Блада установлено такое несовершенное устройство. Древнее, можно сказать – ни изображения, ни оценки объекта. Оно только давало сигнал, и тот прерывистый.
«Кстати, откуда он там вообще, «жучок» этот?» – спросил Сенкевич.
«У меня нет такой информации».
«Отлично. И почему так необходимо уничтожить этого пирата, ты тоже не знаешь. Помню, я появился как раз в тот момент, когда ты получал задание. Тебе и в голову не пришло уточнить подробности».
«Это не мое дело. Солдат не обсуждает приказы».
«А знаешь, неплохо бы задуматься, – настаивал Сенкевич. – Мне все это не нравится. Странное какое-то задание. Логики в нем нет, а совпадений уйма. Что нужно Бладу на этой планете? А американцам? И почему нельзя было проутюжить горы? Что за интересы здесь у Корпорации?»
«Я должен выполнить миссию, остальное меня не касается», – отрубил Грант.
«Выполняй, конечно. Только сдается мне, браток, кто-то тебя здорово подставляет».
Грант не ответил. Красная точка стремительно скатилась со склона, потом полезла обратно зигзагами – в общем, вела себя совершенно непристойно.
Сенкевич не успел обдумать эту непонятность – аэроцикл с разгону ударился об воздух, словно натолкнулся на невидимую преграду. Потом его подхватило, закрутило штопором, подбросило вверх. Сенкевич намертво вцепился в руль, невероятным усилием удержался на сиденье. Он ощутил боль от мощных ударов, как будто кто-то бил его огромным кулаком. Машину швыряло в разные стороны, металл гнулся и мялся под натиском непонятной силы.
Если бы не боевой костюм с экзоскелетом, Сенкевича давно уже разорвало бы на части. Сейчас он задыхался от боли при каждом ударе, радуясь, что кости и внутренности пока целы. Он выкручивал руль, пытаясь отвернуть с пути безумного потока, который играл им, как бурная река – щепкой. Ничего не выходило. Мимо проносились аэроциклы десантников, их затягивало в невидимую воронку, крутило и сдавливало. Одна из машин не выдержала натиска, распалась на части. Солдаты рухнули на камень скал.
– Вниз! – проорал он в коммуникатор, не очень надеясь быть услышанным. – Опуститься как можно ниже!
Подавая пример, сам направил аэроцикл к каменистому склону, почти по отвесной прямой. С третьей попытки этот маневр удался. Сенкевичу повезло: аэроцикл развалился метрах в трех от поверхности.
Сенкевич упал, удар вышиб воздух из легких. Он проехал на животе вниз по склону, пытаясь тормозить руками и ногами, потом его развернуло боком, он покатился дальше. Наконец ему удалось остановить падение. Несколько минут Сенкевич лежал, приходя в себя и не зная, благодарить технологии будущего за спасение либо материть их за то, что аэроцикл оказался таким ненадежным.
Он сел, оглянулся: склон был усеян черными телами космодесантников. Одни съезжали вниз, увлекая за собой поток мелких камешков, другие лежали неподвижно, третьи уже поднимались, вставали на ноги.
– Построиться, – хрипло приказал Сенкевич.
Он начинал понимать, почему планете присвоена высшая степень опасности.
В итоге выяснилось, что погибших всего трое – те, под которыми аэроцикл развалился на большой высоте. Остальные остались целы, отделались ушибами.
Сенкевич проверил местоположение красной точки – не хватало еще, чтобы «Арабелла» стартанула прочь.
Сигнал был, точка не исчезла. Правда, продолжала беспорядочно носиться по горам.
«Слушай, так может, это не «Арабелла»?» – спросил он Гранта.
«Камацу сказал, сигнал идет с корабля», – ответил адмирал.
«Ты уверен, что источник сигнала установлен именно на судне? Что, если он на ком-то из пиратов?»
«Не важно. Где один пират, там и все остальные».
«Да хрен его знает, – задумался Сенкевич, – вдруг он крышей поехал, убежал в горы. Вот и носится».
«Человек не может передвигаться с такой скоростью, да еще так долго».
«Тоже верно, – подумал Сенкевич. – Человек не может. Зато может киборг, к примеру, или робот, машина какая-нибудь». Эта история казалась ему все опаснее – слишком много странностей, недоговоренностей, нестыковок. А уж господин Камацу с его загадочной невозмутимостью и вообще доверия не вызывал. Сенкевич подозревал, что адмирала здорово кинули и подставили. Только вот зачем? С какой целью?
