Анжелика вскочила, не стерпев оскорбления:
– Замолчите! То, что вы – царь, отнюдь не дает вам права оскорблять даму, титулованную особу, подданную короля, с которым вы желаете поддерживать дружественные отношения!
– Оставьте! Вы в моих руках. София давно уже пришла в себя. Она ищет своего сына, ее люди рыскают по Москве. Но пусть только попробуют сунуться сюда!..
Анжелика обрадовалась:
– Неужели вы нашли Андре Рубо? – Но радость тотчас погасла. Анжелика понимала, что нет, Андре Рубо еще не найден!
– Если бы я нашел его! Я тотчас же отдал бы приказ уничтожить его!
– Но ведь он не знает о своем происхождении!
– Он узнает!
– Я сомневаюсь. София не решится сказать кому бы то ни было о своем сыне…
– Но это всего лишь ваши предположения, герцогиня! Вы уже натворили дел!
– Что мне делать?! Я готова понести наказание. И ваш друг Лефорт уже придумал для меня наказание. Он предлагает мне вернуться к Софии!
– Я предлагаю вам то же самое!
– Вы не боитесь, что я приму ее сторону? – рискнула спросить Анжелика.
Петр громко, басовито расхохотался:
– Зачем же вы так поступите? – спросил он сквозь смех.
– Хотя бы ради спасения своих детей! – сказала Анжелика с вызовом.
Новый взрыв хохота заставил молодого царя пригнуть буйные черные кудри к столешнице.
– Вы, разумеется, шутите! – заговорил он, одолев смех. – Я не думаю, чтобы вы были настолько глупы.
– Что глупого заключалось бы в подобном шаге? Мои дети находятся в руках царицы, так же, как я сейчас нахожусь в ваших руках…
Петр пристально посмотрел на герцогиню де Монбаррей. Анжелику поразила проницательность, беспощадная проницательность его взгляда.
– Не стоит со мной шутить, герцогиня! – проговорил молодой царь. И в глазах его вновь вспыхнул зловещий огонек. – Вы должны знать, я, именно я, выйду победителем из этой борьбы двух претендентов на московский престол, из борьбы царя Петра и царицы Софии! И горе тем, кто пойдет против меня! Я ничего не могу обещать вам, герцогиня! Я не обещаю вам спасти ваших детей! Я даже не обещаю сохранить вам жизнь! Но вы будете делать то, что я прикажу вам!..
Анжелика сама не понимала, почему она подчиняется этому высокорослому молодому человеку. Впрочем, почти все, чьи пути скрещивались с его путем, готовы были подчиняться ему!
– Да, – покорно отвечала Анжелика, – я вернусь к царице. Но… скажите мне, как это возможно?..
– Предоставьте организацию вашего возвращения мне, – сказал спокойно Петр.
Анжелика покорно отдала себя в руки сумрачных женщин в бесформенных платьях. Ей связали руки, затем завязали глаза черной тряпкой. Теперь она ничего не могла видеть. Но в который раз в своей жизни! Ее вели, направляли. Какое-то время она ощущала на своем лице покалывание морозного воздуха. Потом поняла, что ее внесли в закрытый экипаж. Глаза по-прежнему оставались завязанными непроницаемой черной материей. Жилистые женские руки держали ее. Началась дальняя дорога. В экипаже было в достаточной степени тепло. Невольно клонило в сон. Анжелика задремала. Она знала, что должна будет делать. Впрочем, ничего особенного ей и не предлагалось делать… Когда она согласилась возвратиться к Софии, ей вдруг пришло на мысль сделать Петру одно предложение.
– Ваше Величество! – рискнула предложить она. – Если уж я все равно возвращаюсь к Софии, то не покончить ли мне с ней разом?
– То есть?.. – Петр то ли действительно не понимал, что именно предлагает ему герцогиня де Монбаррей, то ли притворялся, будто не понимает, хотя обычно притворство не было ему свойственно.
– Если вы прикажете мне, я сумею добавить в кушанье или в питье Софии некоторые вещества, благодаря которым ее жизнь прекратится ранее, нежели это произошло бы без употребления подобных веществ! – Анжелика чувствовала сильное сердцебиение.
Царь Петр усмехнулся.
– Не прикажу! – сказал он жестко. – Не ждите, герцогиня, подобного приказа от меня! И самовольно не смейте действовать! Я желаю быть храбрым, но хранить благородство! Запомните это твердо!..
Итак, Анжелика должна была исполнить во дворце Софии опасную должность шпионки, действующей по приказанию молодого Петра.
– Если моя сестра все же отыщет своего сына, то вы, герцогиня, обязаны каким угодно способом устранить его! Отрубите ему голову, заколите кинжалом, отравите. Хороши все средства! Но Андре Рубо должен быть умерщвлен. Я никогда не стану отравлять мою единокровную сестру. Если она и умрет насильственной смертью, то только по приговору суда, справедливого суда! Но для того, чтобы уничтожить этого ее щенка, хороши все средства! Да, я вновь и вновь повторю это!..
Экипаж остановился. Анжелика проснулась от резкого толчка. Жесткие и жилистые женские руки грубовато вытащили ее наружу. Она была в домашнем платье и тотчас ощутила страшный холод. Ей развязали глаза. Но в первое мгновение ей показалось, будто глаза ее по-прежнему завязаны. Было темно вокруг. Анжелика поняла, что давно уже наступила ночь. Она была в совершенном одиночестве. Слух ее уловил шум отъезжающего по снегу экипажа. Это, должно быть, отъезжал возок, поставленный на полозья. Мороз немилосердно рвал и щипал руки, ноги и открытую шею Анжелики. Она понимала, что если тотчас не примется действовать, то может и замерзнуть! К ее удивлению, несмотря на царившую темноту ночи, она узнала ограду, окружавшую дворец Софии. Ноги Анжелики, обутые в легкие туфли, увязали в снегу. Она пробралась к забору, била в доски коченеющими кулаками, громко кричала на московитском языке, как научил ее Петр:
– Помогите! Спасите! Помогите!..
Она кричала безостановочно, все сильнее и сильнее. Она ощущала, как мороз убивает ее. И чтобы спастись, она должна была вновь и вновь звать на помощь!
Ее крики наконец-то были услышаны. Не замеченные ею ранее, распахнулись деревянные ворота. О, как она теперь жалела о своем недавнем оружии, о своем топорике, насаженном на древко!
Вооруженные стражники окружили ее. Ей сделалось страшно. Помня уроки Петра, Анжелика кричала на московитском языке:
– Царица София! Царица София! Отведите меня к царице Софии! Я должна сказать ей важное!..
Анжелика кричала, охваченная ужасом. Возможно, жизнь ее висела на волоске. Стражники заговорили наперебой. Звучание грубых голосов усиливало ужас Анжелики. Они размахивали оружием. Она поняла, что они велят ей идти в ворота. Думая лишь о возможном избавлении от холода, Анжелика вошла, проваливаясь по колени в рыхлый снег. Снова длинный заснеженный двор, калитка. Затем еще один двор, еще одна калитка. Большая холодная прихожая. Но все равно здесь было теплее, чем снаружи. Анжелика заплакала, потому что ее ноги в легких чулках и легких туфлях окоченели и она уже почти не ощущала свои руки, так они замерзли. Вооруженные стражники передали ее женщинам. И снова ее вели по коридорам, галереям и переходам. Но она не думала ни о царице, ни о своих детях. Ее сейчас беспокоило лишь онемение рук и ног. Неужели она сделается калекой? О, ужас! Неужели таким будет трагический финал ее жизни? Нет, если это случится, она покончит с собой!..
