— Ну вот, теперь как на собаке заживет, — сказала Мара и неожиданно засмеялась.
— Я приходил сюда раньше — тебя не было.
Мара недовольно скривилась.
— Больно много недобрых людей сюда наведываться стало, видать, тебя высматривают, вот я и ушла подальше от злыдней. Да и самое время травы, цвета разного, корешков полезных для снадобий собирать… Упустишь время, и не будет в них силы… — Помолчав, спросила: — И зачем это я тебе понадобилась?
— Хотел про зелье спросить.
— Зелье тебе понадобилось? О-ва! — Знахарка удивленно покачала головой.
— Не мне. Ты наверняка ведаешь про такие зелья, от которых люди во сне забываются…
— Я про многие зелья знаю, — уклончиво ответила Мара.
— И про такие? — допытывался Чеслав.
— И про такие.
— А кому давала то зелье? — Чеслав весь подался вперед, едва не вскочив с места от нетерпения. — Скажи, Мара!
Мара прошлась по пещере, хитро улыбаясь и цокая языком.
— Про то тебе не скажу, парень. И не хмурь свой лоб! — махнула на него рукой Мара. — Это не только моя тайна. Сюда многие ходят со своими заботами да с потаенными хворями, телесными и душевными, и все просят помощи. И если в силах моих, помогаю. И не всем про чужое, сокровенное знать надобно. Да, Мара умеет держать язык за зубами, — поджав губы, заявила знахарка.
— Да пойми, мне про то надо знать, Мара, — не отставал от нее Чеслав.
— Зачем тебе знать? — строго спросила старуха.
— В тот день, когда убили моего отца, нас опоили зельем, — выпалил он. — В меду оно было, в кувшине.
— Почем знаешь? — резко, словно когтем вцепилась, спросила знахарка.
— Одурь на нас напала. Спали что мертвые. И памяти про то нет. — В глазах Чеслава блеснули холодные искры, ладони сжались в кулаки. — И думаю, что тот, кто зелье в кувшин подсыпал, тот и отца жизни лишил.
— Уж и не знаю, что сказать тебе… — Старуха задумчиво прошлась по пещере и, подойдя к очагу, уставилась на огонь, как будто там пыталась получить ответ, открыть Чеславу свои тайны или нет.
— Мара!..
В голосе Чеслава было столько искренней мольбы, что старуха дрогнула.
— Пусть простят меня Великие и духи лесные… — прошептала она. — Есть такое зелье, что волю людскую переломить может… И делала я то зелье несколько раз после зимы, хоть и не хотела. Да больно просили… И не должно было то зелье послужить погибели…
— Кому дала? — Чеслав в нетерпении поднялся со своего места.
Трудно, словно бросая тяжелые камни, расставалась Мара со своими секретами.
— Зоряна, дочка Зимобора, прибегала, — вымолвила она. — Еще Руда, старого Сокола девчонка, брала. Да и Голуба сделать упросила.
— И Голуба?! Но зачем?
— Про то у них спроси. Я тебе и так сказала больше, чем должна была. — Было понятно, что знахарка больше ничего не скажет.
— И за то — рука у сердца, — поблагодарил Мару Чеслав.
Этой ночью ему снилась волчица. Она смотрела на него своими холодными глазами, но теперь эти глаза уже вовсе и не казались ему такими чужими и опасными. Наоборот, они притягивали его, хотели что-то сказать ему, о чем-то молили… Затем он снова падал в ту яму, из которой недавно выбрался и в которой осталась волчица. Падал долго и с криком ужаса, а в тот момент, когда должен был удариться о ее дно, проснулся.
«У нее ведь остались волчата в логове… Подохнут без матки звереныши», — почему-то подумалось Чеславу. Но он тут же отогнал от себя эту мысль, вспомнив, как злобно скалилась на него серая бестия. Зверь есть зверь…
Да и о ней ли ему сейчас думать? На него устраивают облавы его соплеменники, самого травят, словно зверя. Зимобор с дядькой Сбыславом затеяли что-то недоброе, и, может быть, именно они укоротили век его отцу. За ним охотится чужак, а может, и не только за ним. Ведь стрелял же он в Сокола. Да и в Кривую Леду — это, скорее всего, его рук дело. А кто же еще?.. И вот теперь Зоряна, Руда и Голуба, бравшие зелье у Мары. Да и камешки на поляне он нашел от бабьего мониста… От всего этого голова шла кругом… Ему нужно идти по следу!
Недалеко от селения Чеслав заметил блажного Вышату. Парень бродил среди кустов лесных ягод, сосредоточенно высматривая те, что были близки к спелости, и, срывая их, отправлял в рот.
— Вышата! — тихо позвал Чеслав, выйдя из-за куста.
Вышата, услышав свое имя среди лесных звуков, встрепенулся, а увидев Чеслава, радостно засмеялся.
— Вышата! Вышата здесь!.. Ягоды вкусные! Хочешь?.. — Сорвав несколько ягод с куста, блажной протянул их Чеславу.
— Нет, Вышата, ешь сам.
Чеслав огляделся по сторонам: нет ли рядом еще кого? Но, кажется, они здесь с Вышатой одни. Чеслав совсем не был уверен, сможет ли юродивый выполнить то, о чем он его хочет попросить, однако сейчас выбирать не приходилось. Случай послал ему Вышату.
— Как поживаешь, Вышата?
— Вышата хороший! Его все любят! — беззаботно смеялся парень.
— А в городище как у нас?
— В городище ладно. Вышате хлеб, кашу дают… — сообщил блажной, отправляя горсть ягод в рот.
— А Зоряну давно видел?
Лицо Вышаты стало серьезным.
— Зоряна красивая, — вздохнул он и тут же снова засмеялся. — Поутру видел… В лицо водой плескала. И на Вышату плескала… А Вышата не хотел…
От своего радостного воспоминания Вышата даже стал притопывать на месте и размахивать руками, наверное, показывая, как он защищался от брызг.
Чеслав подошел к нему и, прервав его веселье, взял за руки.
— Вышата, увидишь Зоряну, скажи ей, чтобы завтра днем на поляну к Светлой Ладе пришла… — Чеслав сосредоточенно смотрел в глаза юродивого. — Скажешь?
Рот Вышаты растянулся в блаженной улыбке, но парень не издал ни звука. Он смотрел на Чеслава глазами, в которых прыгали веселые зайчики, и медленно качал головой из стороны в сторону, словно хотел рассмотреть собеседника получше.
— Скажешь? — строго переспросил Чеслав.
— Скажу, — неожиданно серьезно и просто ответил Вышата.
— А я тебе лук потом подарю для охоты.
Лицо юродивого вновь украсила улыбка.
— Лу-у-ук!.. Вышата будет охотником, — сказал он с гордостью, но потом улыбка парня стала грустной. — Только в зверюшек стрелять… жалко… Ой как жалко!..
Чеслав отпустил его руки.
— Ну… ступай!..
— Вышата поскачет домой лучше, чем твой коник! О-го-го-го!
Убогий вновь залился радостным смехом и вприпрыжку побежал в сторону городища.
Ему опять снилась волчица. Она звала его тихим протяжным воем, таким тоскливым и молящим, будто сжимала грудь Чеславу своими сильными лапами. Сначала это было очень далеко, а потом совсем рядом. Так близко, что юноша видел ее несчастную морду прямо перед собой. И глаза ее волчьи были наполнены такой безысходностью! А порой это была уже и не волчица вовсе, а Неждана. И глаза ее печальные… Он хотел дотронуться до нее, а она удалялась. И чем дальше он протягивал руку, тем дальше была она… А затем девушка снова превращалась в волчицу и бежала по лесу, увлекая и маня Чеслава за собой. Вела его к той злополучной яме…
