В другие бочонки уже набирали пресную воду из родника, что бил немного южнее крепости, а в лес направились охотники с арбалетами. Видя это, Валенсо счел должным предупредить Зароно, прокричав ему:
— Не посылай своих людей в лес! Если не хватило мяса, лучше возьми из хлева еще бычка!.. Стоит охотникам углубиться в здешнюю чащу, как на них могут налететь пикты! Там, в дебрях, живут целые племена этих размалеванных дикарей. Нам пришлось отбиваться от них едва ли не сразу, как только мы высадились, и с тех пор еще шестеро наших погибли в лесу. Сейчас у нас с пиктами мир, но очень непрочный! Смотри, потревожишь их — не оберешься беды!
Предупреждение графа заставило Зароно беспокойно оглянуться на зеленую стену, предводитель буканьеров, ни дать ни взять, искал глазами воинственных дикарей…
Но там никого не было, и Зароно с поклоном ответил:
— Спасибо за предостережение, государь мой.
И отозвал своих людей, окликнув их резким и грубым голосом, вполне чуждым придворной учтивости, с которой он обращался к Валенсо.
Если бы ему удалось пробить взглядом плотную листву, его опасения возросли бы многократно — ибо там притаилась темная тень, наблюдавшая за пришельцем черными непроницаемыми глазами. Это был воин в жуткой раскраске, одетый лишь в ноговицы из кожи косули, с пером тукана, воткнутым в волосы чуть повыше левого уха…
Наступил вечер, и небо над океаном стала заволакивать едва заметная сероватая дымка. Солнце опустилось в ярко-алый расплав, бросая на гребни черных волн кровавые отблески. Потом с моря наполз туман. Он дотянулся до леса и невесомыми щупальцами обвил деревянные стены. Костры возле берега тускло светили сквозь мглу, хмельное пение буканьеров казалось очень далеким. Новоприбывшие доставили со своего кара-ка старую парусину и на скорую руку соорудили из нее шатры.
В лагере по-прежнему жарилось свежее мясо и щедро лился эль, пожалованный капитаном.
Ворота крепости оставались запертыми. По стенам расхаживали воины. Они держали на плечах пики, стальные шлемы усеялись блестящими бусинками влаги. Дозорные беспокойно поглядывали в сторону прибрежных костров, но едва ли не чаще косились на лес, размытой темной полосой проступавший в тумане. Крепость молча затаилась во тьме, лишь кое-где между ставнями жилых домиков пробивались слабые блики свечей да лился свет из окон хозяйского дома. Тишину нарушали только шаги часовых, да капанье скопившейся влаги, да отдаленное пение буканьеров…
Слабое эхо этого пения достигало главного зала, где граф Валенсо сидел за бутылкой вина со своим не слишком-то желанным гостем.
— У твоих ребят, я смотрю, дым коромыслом,— сказал он Зароно.
— Они рады случаю побродить по песку,— был ответ.— Мы проделали долгой и утомительный путь… Да, эта погоня отнюдь не была легкой прогулкой!
Он галантно отсалютовал кубком молчаливой девушке, что сидела по правую руку хозяина дома, и церемонно пригубил вино.
Вдоль стен были выстроены солдаты при полном вооружении и бесстрастные слуги в атласных камзолах. Дом графа Валенсо, выстроенный на пустом берегу, был лишь бледным отражением того великолепного двора, что он держал когда-то в Кордаве.
Хозяйский дом, который ему нравилось называть особняком, был по меркам здешних мест истинным чудом. Сто человек долгие месяцы трудились на его строительстве буквально день и ночь. Снаружи бревенчатые стены были почти лишены каких-либо украшений, но что касается интерьера, то замок Корзетта был воспроизведен со всей мыслимой точностью. Деревянных стен главного зала было не видно за шелковыми шпалерами, затканными золотой нитью. Корабельные бимсы, заботливо отполированные, стали его стропилами. Пол покрывали толстые ковры. Широкая лестница, уводившая из зала наверх, тоже была застлана коврами, ее обрамляли массивные перила, служившие некогда фальшбортом на галеоне…
Огонь, пылавший в обширном очаге, гнал прочь холодную сырость ночи. Свечи в огромном серебряном канделябре, красовавшемся посреди большого, сработанного из красного дерева пиршественного стола, бросали длинные тени на лестницу. Граф Валенсо сидел во главе этого стола, за которым, кроме него, присутствовали его племянница, сомнительный гость, домоправитель Гальбро и капитан стражи. Немногочисленное общество лишь подчеркивало громадность стола, за которым легко разместилось бы полсотни гостей.
— Так ты преследовал Строма? — спросил граф.— Значит, это ты загнал его в такую даль?
— О да, я шел за Стромом, но он не то чтобы бежал от меня,— рассмеялся Зароно.— Не таков Стром, чтобы от кого-нибудь бегать! Нет, он кое-что разыскивал… То, от чего я и сам не отказался бы!
— Знать бы, что за приз способен заманить пирата и буканьера в эти пустынные края,— пробормотал Валенсо, глядя в бокал, где искрилось вино.
— Ну а кордавского графа что могло сюда привести? — парировал Зароно, и в его глазах сверкнули огоньки алчности.
Валенсо пожал плечами.
— При дворе нашего короля человеку чести рано или поздно становится тошно…
Зароно пошел напрямик.
— Вельможи из рода Корзетта, известные как люди чести, преспокойно терпели королевский разврат на протяжении нескольких поколений,— проговорил он.— Извини мое любопытство, господин граф, но с какой стати ты вдруг продал наследные земли, нагрузил галеон обстановкой из фамильного замка, снялся с места да и уплыл в голубую даль? Король и придворные до сих пор знать не знают, куда это ты подевался. И почему решил поселиться именно здесь, в то время как твое имя, я уже не говорю о мече, вполне могло завоевать тебе доброе место в любой цивилизованной стране?
Рука Валенсо перебирала золотую шейную цепь, на которой висела его печать.
— Причина, по которой я покинул Зингару, составляет мое сугубо частное дело,— сказал он,— А в здешних местах я оказался по воле случая, не более. Мы стали здесь лишь для временной передышки. Я велел людям высадиться на берег и сгрузить вещи, которые собирался использовать в своем походном жилище. Но случилось так, что с запада налетел нежданный шторм. Он сорвал корабль с якоря и разбил о скалы на северном берегу. В определенное время года шторма здесь нередки… Так и вышло, что мы застряли. А раз двигаться дальше нам не было суждено, я решил по крайней мере расположиться со всем возможным удобством. Вот, собственно, и весь сказ…
— Так ты,— спросил буканьер,— вернулся бы в цивилизованный мир, будь у тебя такая возможность?
— В Кордаву — ни за что,— поморщился граф.— Вот в какую-нибудь отдаленную страну — в Кхитай, в Вендию — пожалуй что да…
Зароно повернулся к Белизе и впервые обратился прямо к ней:
— А тебе, госпожа моя, неужто здесь не тоскливо?
Девушку привела в большой зал именно тоска по новому лицу, по новому голосу. Теперь, однако, она очень жалела, что не осталась в своей комнате с Тиной. Взгляд, брошенный на нее буканьером, никаких сомнений не оставлял. Да, он изъяснялся точно на дворцовом приеме, держался почтительно и серьезно… но все это была маска, не способная толком скрыть мрачный и мятежный дух Зароно. Женщину не обманешь! Глядя на юную красавицу аристократку в атласном вечернем платье и расшитом самоцветами пояске, Зароно испытывал жгучую похоть.
