И пока они смотрели, на мачте у новоприбывшего затрепетал королевский золотой флаг Зингары.
Пираты Строма один за другим лезли на палубу своего карака и торопливо поднимали якорь. Так что, прежде чем незнакомый корабль успел подойти к берегу, «Кровавая рука» уже скрывалась из виду за северным мысом…
3 ПОЯВЛЕНИЕ ЧЕРНОГО ЧЕЛОВЕКА— Быстро наружу! — распоряжался Валенсо, дергая запорный брус ворот.— Надо разбить их осадную башню, пока чужаки не высадились на берег!
— Но Стром бежал,— возразил Гальбро.— А этот корабль из Зингары!
— Делай, что тебе говорят! — взревел граф.— У меня не только в чужих странах враги!.. Наружу, канальи! Три десятка человек с топорами — и порубите мне этот щит на лучины!.. А колеса закатите во двор…
Тридцать работников с топорами в руках побежали в сторону берега. Это были крепкие ребята в кожаных безрукавках, отточенные лезвия так и блестели. Они смекнули, что господин опасается неизвестного корабля, так что их спешка отдавала паникой. Из крепости хорошо слышали треск дерева, разлетавшегося под проворными топорами, и вот уже работники помчались обратно, катя дубовые колеса по песку…
Зингарский корабль бросил якорь там же, где прежде стоял пиратский карак.
— Почему бы графу не открыть ворота и не выйти их встретить? А, госпожа? — недоумевала Тина.— Может, он опасается, не приплыл ли на том корабле человек, которого он боится?
— О чем ты, Тина? — беспокойно спросила Белиза.
Граф никогда не говорил с ней о причинах, вынудивших его отправиться в добровольную ссылку. И она знала его как человека, отнюдь не склонного бегать от врагов,— хотя их у него имелось немало.
Поэтому убежденность, звучавшая в словах Тины, очень беспокоила Белизу и казалась неестественной.
Девочка как будто не слышала вопроса.
— Работники с топорами вернулись во двор,— сказала она,— Ворота снова закрыли и заперли… И все опять выстроились по стенам. Если этот корабль гнался за Стромом, почему не стали его преследовать?.. Но это не военный корабль, это карак, как и тот, первый… Смотри, госпожа, шлюпка идет к берегу! На носу стоит человек в темном плаще…
Когда шлюпка причалила, этот человек ленивым шагом пошел прочь от воды, сопровождаемый троими. Предводителем был рослый, жилистый мужчина, облаченный в черный шелк и стальные доспехи.
— Остановитесь! — выкрикнул граф Валенсо.— Я буду говорить только с главным, наедине!
Рослый незнакомец снял с головы шлем-морион и взмахнул им, отдавая поклон. Его спутники остановились, заворачиваясь в широкие плащи. Гребцы за их спинами оперлись на весла. Они смотрели на флаг, что реял над крепостью.
Их предводитель шел вперед, пока не приблизился на расстояние спокойного оклика.
— Мне-то казалось,— проговорил он,— между двумя благородными вельможами, повстречавшимися в подобной глуши, не должно быть места подозрительности…
Тем не менее Валенсо разглядывал незнакомца без особого доверия. Человек был темноволосый, с худым хищным лицом и тонкими черными усами. Его шею и запястья обрамляли кружева.
— А ведь я знаю тебя,— медленно выговорил Валенсо.— Ты — Черный Зароно, буканьер!
Пришелец снова отвесил царственно-элегантный поклон.
— Мне,— сказал он,— тоже трудно было не признать алого сокола рода Корзетта…
— Ни дать ни взять, мой берег стал местом встречи всех самых отъявленных негодяев южных морей,— пробурчал Валенсо,— Какая нелегкая тебя сюда привела?
— Ваша милость, что за речи! — наигранно возмутился Зароно,— Не слишком-то вы любезны с тем, кто только что оказал вам услугу! Или не в ваши ворота сейчас барабанил Стром, эта собака-аргосец? И разве он не удрал во все лопатки, завидев нас у южного мыса?
— Это верно,— нехотя согласился Валенсо.— Правда, что пират, что отщепенец-буканьер — велика ли разница…
Зароно рассмеялся с этаким веселым негодованием и покрутил ус.
— Не привыкли вы, ваша милость, слова выбирать!.. Но что до меня, я всего лишь хочу отдохнуть здесь на стоянке, дать своим людям поискать в окрестных лесах дичи и пресной воды. Ну еще, может, опрокинуть за твоим столом стаканчик вина…
— Помешать тебе я все равно не могу,— проворчал граф.— Но запомни, Зароно: никто из твоей команды не войдет в эти ворота. Если кто-нибудь приблизится на сотню шагов, будет застрелен без предупреждения. И не вздумайте разорять скотные дворы и сады! Трех бычков я вам позволяю забить на мясо, но ни одним более! А если твоим разбойникам не по нраву эти условия, что ж, мы сумеем отстоять свою крепость!
Буканьер насмешливо улыбнулся.
— Против Строма вы не слишком-то успешно держались…
— Вторую осадную башню вам не построить,— угрюмо заметил граф.— Разве что нарубите деревьев в лесу. И твои стрелки — не чета барахским, меткость у вас примерно как у моих…
Да и стоит ли убогая добыча, которую вы можете здесь взять, стольких трудов?
— А кто тут вообще говорит о сражениях и добыче? — возмутился Зароно.— Мои люди хотят размять ноги на сухом берегу, вот и все. Ну там, хорошо бы еще сунуть в рот что-нибудь, кроме свиной солонины… Я отвечаю за их доброе поведение. Так можно нам высадиться?
Валенсо очень неохотно ответил согласием. Зароно раскланялся — не без едва уловимой язвительности — и удалился все тем же размеренным, торжественным шагом, как если бы под его сапогами был не прибрежный песок, а полированный хрусталь дворцовых полов Кордавы, где, если верить слухам, Зароно когда-то был фигурой не из последних.
— Стену никому не покидать,— обращаясь к Гальбро, распорядился граф.— Не доверяю я этому ренегату! И то, что он прогнал Строма от наших ворот, еще вовсе не значит, что он сам при случае наши глотки не перережет!
Гальбро только молча кивнул. Ему ли было не знать о смертельной вражде между пиратами и зингарскими буканьерами. Пираты были в основном аргосскими моряками, оказавшимися по разным причинам объявленными вне закона. Вражда Аргоса и Зингары продолжалась уже много веков, и в случае морских разбойников к ней примешивался еще и, так сказать, спор за кусок. Те и другие флибустьеры жили нападениями на торговые корабли и прибрежные города — а стало быть, и между собой рубились без всякой пощады.
Соответственно, защитники крепости оставались настороже и очень бдительно следили за тем, как буканьеры высаживались на побережье. Это были темнолицые люди в ярких шел-, ковых нарядах и блестящих доспехах, с цветными шарфами, повязанными на головах, и золотыми кольцами в мочках ушей. Они разбили лагерь на берегу; зингарцы насчитали примерно сто семьдесят человек, и Валенсо обратил внимание, что Зароно выставил дозорных на обоих мысах. Впрочем, никто не тронул садов и огородов, и только три бычка — причем Валенсо сам руководил выбором, крича со стены,— были отогнаны к берегу на убой. Вскоре буканьеры зажгли на пляже костры, притащили с корабля оплетенный бочонок эля и выбили крышку…
