Руководитель съемок был взбудоражен, точно ребенок, и Крису отчего-то было приятно это сознавать.
— Все готовы! — уточнила Ханна. — Прекрасно. Но на будущее предупреждаю: не следует идти на неоправданный риск по примеру Криса. Да-да, и не смотри на меня так. Хоть ты и сэкономил нам массу времени, чистейшим идиотизмом было без предварительных анализов хлебать эту водицу. Кого-кого, но уж врача в этом каменном мешке нам явно не найти.
Было принято решение продолжать обследовать озеро, для чего группа стала обходить его, направившись против часовой стрелки. Берега поросли папоротниками и камышом, ка узкой листве растений разместились колонии светящихся бактерий. Чем дальше путешественники углублялись в поиски, тем яснее становилось, что водоем этот не мог быть естественным — форма его представляла собой идеальный круг.
Вскоре они натолкнулись еще на один рукотворный реликт — мостик, переброшенный от берега к центру озера, неразличимому в тумане. Мостик был выложен плоскими, грубо отесанными базальтовыми плитами, у входа по обеим сторонам возвышались на прямоугольных пьедесталах изображения Медуз. Крис был твердо уверен, что цель близка, однако предпочитал помалкивать. Они приближались к центру высокоразвитой культуры, господствовавшей в этом регионе много тысячелетий назад.
Группа неторопливо проследовала по мосту. Крису пришла в голову мысль о том, что, вероятно, в те далекие времена сюда допускались лишь избранные. Исследователи приближались к уникальной в истории человечества святыне.
С каждым шагом чувство неопределенности усиливалось. Ко всему прочему выяснилось, что озеро намного больше, чем предполагалось первоначально. Все невольно старались держаться ближе друг к другу.
Некоторое время спустя из тумана проступили темные очертания чего-то огромного. Это был остров.
Поросший тропической, судя по виду, растительностью, он возвышался посреди мерцавших вод подобно райским кущам, уцелевшим после Всемирного потопа. Увенчивая его исполинский черный куб.
Крис застыл в неподвижности. Формой куб напомнил ему Священную Каабу в Мекке, но чем ближе он подходил к этому невиданному сооружению, тем больше убеждался, что между исламской святыней и этой мало общего. Крис вплотную подошел к кубу.
Самым примечательным был материал, из которого тот был изготовлен. Глыбища состояла из огромного цельного куска вещества, встречающегося в природе исключительно в вулканах. Он был стеклянным, вытесанным из обсидиана — вулканического стекла. Отполированный до блеска обсидиановый куб подавлял величием. И отличался одной странной особенностью: невзирая на то что все грани и углы его были прямыми, создавалось впечатление, что куб кверху расширяется. Загадочным образом куб отказывался подчиняться законам оптической перспективы. В нем имелся и вход — оказывается, это было здание! Если не принимать в расчет расположенные рядами округлые отверстия непонятного назначения, прорезанные в боковых стенах, откуда непрерывным потоком изливалась вода, окон как таковых не было. Какой цели служило здание? На этот вопрос также предстояло искать ответ.
Пройдя к стене куба, Крис положил ладонь на гладкую обсидиановую поверхность и… вздрогнул от неожиданности.
Неужели подобное возможно? Отняв руку, он выждал секунду или две, после чего снова приложил ладонь к камню. Да, сомнений не оставалось — он слышал голоса. Сначала Крису показалось, что все это плод воображения, последствия нервных перегрузок, но чем дольше его руки покоились на поверхности куба, тем явственнее звучали голоса. Бестелесные, будто возникавшие в его разгоряченном разуме, они были реальностью, в этом Крис не сомневался. И хотя он не смог бы повторить сказанное ими, чувствовал доброжелательность в их тоне. Будто в колыбельной, слышанной в детстве от матери, повторялись три слова. Криса пронизало чувство абсолютного, беззаботного счастья.
Невольно улыбнувшись, он повернулся к коллегам:
— Идите все сюда! Вы не поверите!
Члены экспедиции, приблизившись, стали протягивать руки к кубу. Крис заметил удовлетворение и восхищение на их лицах. Похоже, и они слышали эти слова. Ханна, должно быть, разобрала их, потому что ее губы шевелились — она повторяла их!
Анетот, Имларан, Фарасс.
Крис попытался сосредоточиться, обрести ясность мышления, однако заглушить таинственные голоса оказалось не так-то легко. Он резко убрал руку с поверхности. Голоса исчезли не сразу, постепенно они становились тише, пока окончательно не смолкли. Подойдя к берегу озера, он зачерпнул горсть воды и смочил лицо. Ясность рассудка мгновенно вернулась. Смахнув капли воды с лица, Крис повернулся к остальным. Странное зрелище предстало его взору — все как один были под чарами незнакомых голосов. Застыв в неподвижности, они устремили полные ожидания взоры на обсидиановую глыбу.
— Эй, вы! Очнитесь! — крикнул Крис и захлопал в ладоши. — Малкольм, Ханна, Ирэн — да придите же вы в себя наконец!
Слова климатолога возымели действие. Один за другим все отняли руки от черной стекловидной поверхности и стали обмениваться недоуменными взглядами.
— Пресвятая Дева Мария, что это было? — вопросил Патрик. От волнения он даже перешел на ирландский.
— Хотелось бы знать, — пробурчал Альберт. — Эти имена, которые доносились оттуда, я уже где-то слышал.
— Точно! — пораженно прошептала Ханна. — Мы все их слышали. И знаете когда? Во время сеанса гипноза из уст Патрика.
— Верно, — прошептал Малкольм. Он выглядел потрясенным. — Черт побери, ты права, тысячу раз права! Когда он заговорил об этом глазе и о том, что он его не отпускает. Ребята, я себя никогда не относил к суеверным, но сейчас, поверьте, у меня мороз по коже. Что означают эти слова?
Крис, не желая, чтобы окружающие догадались о том, что и он испугался не на шутку, задумчиво потер подбородок.
— Мне они представляются приглашением. Своего рода «Добро пожаловать!». Нам предстоит разобраться с этими словами, войти внутрь куба и посмотреть, что к чему. Поскольку все слышали голоса, можно считать, что приглашения удостоились тоже все. Никто не возражает, если я пойду первым? — Ухмыльнувшись, Крис обвел взором своих коллег. Никто ему не возражал. — Я так и думал. Тогда за мной!
Набрав в легкие побольше воздуха, он шагнул внутрь загадочного куба.
Глава 17
Полковник Дюран склонился над разложенной на алюминиевом столике топографической картой. Хассад и его мятежные товарищи снова вернулись в базовый лагерь экспедиции, а люди Дюрана развернули на руинах лагеря временный командный пункт, откуда полковник руководил поисками пропавших исследователей. Территорию срочно подровняли, привели в порядок, устранив следы боя. Теперь там поднялись три купола ветроустойчивых палаток — изобретение шведов, — самая большая из которых предназначалась для полковника Дюрана. Тонкие стенки спокойно выдерживали порывистый норд-ост.
Палаточные условия ничуть не угнетали Дюрана. В конце концов, он провел в них полжизни, ему было по душе чувство отъединенности от мира в сочетании со свежим воздухом. Куда меньше полковнику нравилось то, что по-прежнему не было никаких сведений о местонахождении экспедиции. А вдруг они как раз в этот момент наблюдают за ним? От такой мысли полковнику становилось нехорошо. И дело было не в угрызениях совести, а в его стремлении всегда и во всем удерживать нити в своих руках. Дюран органически не переносил, если ситуация вдруг выходила из-под контроля. Не слишком ли рано он обратился за подмогой к Хассаду? Может, все же следовало пересидеть, выждать, пока у него на руках не будет стопроцентных доказательств обнаружения исследователями действительно важной находки? Но с другой стороны, что еще ему оставалось? Сиднем сидеть в форту, дожидаясь тех самых стопроцентных доказательств? Тут нетрудно и припоздниться. Эти исследователи ведь явно не дураки набитые, им ничего не стоило бы с находкой в руках незаметно исчезнуть. Регион огромный, необозримо огромный, и организовать преследование в таких условиях чрезвычайно трудно. Нет, надлежало исходить из того, что именно они станут искать связи с ним. Главным козырем полковника было и оставалось их полное неведение о том, что он вел двойную игру.
