* * *
Примерно за двадцать циклов до первого контрольного пункта нашего маршрута, когда Гальвонь-19 уже ярко сиял на лобовых гиперэкранах ярче остальных звезд, Нортон, моя старшая артиллеристка, принесла на мостик поднос с кружками дымящегося кф'кесса.
Под негромкий гул двигателей главного хода я поблагодарил ее.
— Знаете ли вы, командор, — обратился я к ней с самым официальным видом, — что, подавая мне эту самую кружку кф'кесса, вы берете на себя ответственность за весь этот корабль?
Она изобразила на лице панический ужас, театрально округлив глаза.
— Господь с вами, адмирал, — заявила она. — Ничего такого я не наливала, окромя кф'кесса, ей-богу!
— Вздор! — загрохотал я. Она закатила глаза.
— Ей-богу, цианистого калия не подливала, — хихикнула она и вернулась за свой пульт, а я снова вернулся к мыслям о Клавдии.
Ее устоявшийся уже статус замужней женщины — причем замужем за человеком, которого я глубоко уважал — придавал этим мыслям особый оттенок. Не могу сказать, чтобы за свою жизнь я не спал с чужими женами. Я даже находил в этом некоторое пикантное удовольствие. И все же Клавдия представляла собой совсем другой случай. Мысль о том, что она замужем, причиняла мне боль с самого моего возвращения в Аталанту. И при всем этом я никак не мог совладать со своими чувствами и отчаянно желал ее. Уж прости, Нестерио!
В конце концов я пришел к выводу, что призрак тех прежних, близких к идеалу отношений, возникших между нами полтора десятка лет назад, преследует меня в большей степени, чем стоило бы. Будет ли нынешний Вилф Брим отвечать критериям, сохранившимся в ее памяти с тех пор? Надо признаться, у меня не было ни малейших сомнений в том, что у Клавдии с тем же самым проблем не возникнет.
Приблизительно в половине светового года от Гальво-ня-19 мы сменили курс, выйдя из-под защиты слепящих противника лучей Гадора. Это произошло точно по графику, в один двадцать дневной вахты. Системы обнаружения не засекли никаких признаков противника — что ж, спасибо адмиралу Саммерсу и его холуям, которые смогли убедить торондцев в полной нашей беспомощности в преддверии их собственного наступления. До Контирнских скоплений астероидов, где нам предстояло в последний раз менять курс, оставалось двадцать циклов лета.
Честно говоря, терпеть не могу подобных атак. Я слишком много лет занимался перехватом врага в открытом космосе, чтобы чувствовать себя уверенно в роли командира бомбардировщика или штурмовика. Даже во время командировки на Содеску я старался по возможности летать на их новейших эсминцах и катерах-истребителях и был более чем доволен, предоставляя пилотирование «Ростовиков» и атаки наземных целей тем бесшабашным медведям, которых даже их соплеменники звали «дикими».
Кстати о медведях… Незадолго до вылета я получил голографическую открытку от моего старого друга Ника Урсиса, маршала армии Г.Ф.С.Г. На ней красовалась величественная статуя мемориала «диким» — выходцам из племени К'коззюков, павшим в боях за Родину. Высеченное из черного гранита изваяние было воздвигнуто в самом центре Громковы, содескийской столицы, и изображало огромного медведя с запрокинутой в песне головой, игравшего на одном из этих омерзительно-визгливых маленьких аккордеонов, столь популярных в К'коззючьем звездном регионе. Что ж, подумал я, вполне достойная память о представителях народа столь редкой отваги Я оглянулся на строй кораблей, которые вел в бой Экипажи этих судов состояли из людей, но враг у них был тот же, что и у медведей. В конце концов, торондцы мало чем отличались от облачников… разве что пожиже Настанет день, подумал я вдруг с волнением, от которого перехватило дух, и все мы — люди, медведи, крылатые азурнийцы — сойдемся в решающей битве с облачниками и их приспешниками. И мы победим! На мгновение я задумался о том, доведется ли мне самому увидеть эту битву, потом решительно тряхнул головой и сосредоточился на управлении кораблем. Негоже заглядывать слишком далеко вперед.
* * *
Дневная вахта, два ноль-два. Контирнские астероиды маячили прямо по курсу подобием утренних облачков у далекого горизонта. Очень скоро они выросли на передних гиперэкранах, заполнив собой все пространство перед кораблем и по правому борту. При нашей скорости приходилось огибать их по большому радиусу, что добавило к маршруту лишнюю четверть светового года. Где-то на середине разворота я покачал корабль с борта на борт, и следовавшие за мной корабли плавно перестроились в боевой порядок. Шесть квадов — четыре четверки «Огней»; две — «Непокорных».
Тридцать циклов до выхода на цель! Звезда Кегги выросла на фоне звездного поля до размеров небольшого, но быстро растущего диска.
Я дал команду всем боевым расчетам приготовиться, потом притормозил перед входом в атмосферу От'нара. Ошибись я с торможением на такой скорости, и система внутренней гравитации не справится с нагрузками, превратив наш «Огонь» в сверхплотный комок размером не больше кружки кф'кесса. Такое уже случалось — благодарение Вуту, не со мной. Я посмотрел наверх; Кегги выросла до размеров футбольного мяча, и уже видны были отдельные подробности местного звездного ландшафта, изученные мною по картам. Очень скоро вражеские станции дальнего обнаружения засекут нас, но пока они разберутся, кто мы такие и что нам нужно, пока поднимут в космос резервные эскадрильи перехватчиков, мы уже свалимся им на голову. Правда, вряд ли от этого наша работа станет намного легче. Атака наземных целей — дело всегда опасное, особенно если атакующие корабли не проектировались для подобных операций. Однако в нашем положении даже небольшое преимущество могло оказать решающую роль в бою, особенно если это касалось сохранности наших задниц!
Мы рассчитали время атаки с тем, чтобы зайти на цель с ночной стороны планеты точно в то время, когда база выходит на ее освещенную сторону. В пользу этого решения говорило также то, что в полушарии, противоположном От'нару, размещалось меньше станций раннего предупреждения. Решение оказалось верным: к моменту, когда на наших дисплеях появились первые отметки от засеченных торондских станций обнаружения, мы были уже глубоко в атмосфере планеты. Они даже не сканировали пространство вокруг планеты! У меня в голове даже мелькнула совершенно невероятная мысль: уж не приходится ли Ла-Карну иметь дело с собственными подобиями адмирала Саммерса?
Из передач местных радиостанций мы уже знали, что погода над целью стоит мерзкая: низкое давление, грозы и прочая пакость. Это затрудняло полет, зато сообщало нам еще толику безопасности — впрочем, даже так ее вряд ли можно было назвать хотя бы мизерной. Мы сразу же спустились до высоты в пятьсот иралов и устремились к цели на скорости в три с половиной тысячи кленетов в метацикл. Малая высота полета служила нам лучшей защитой от зенитного огня, а уж последнего в районе цели ожидалось более чем достаточно. Возможно, все торондцы — шайка громил и бандитов, но это не означало, что они не умеют постоять за себя. Всего несколько тиков полета оставалось до озера Гарца, над которым мне предстояло скомандовать атаку. Я напрягся. Без воздушного прикрытия нас ожидал нелегкий бой, и я хорошо понимал это, хотя и не особенно распространялся об этом во время предполетного инструктажа. Ничего — если кто-то еще не понял этого сам, то очень скоро поймет. Прямо по курсу показалось большое озеро с живописной деревушкой на левом берегу. Пролетая, я успел заметить высокие крыши, покрытые древней стеклянной черепицей. Возможно, тамошние обитатели уже бросились к своим голофонам, но пока на базе снимут трубку, будет уже поздно.
