Я облизал губы языком — отчего-то очень захотелось пить. А воды не было. Ури все унес с собой…
Чтобы хоть как-то отвлечься от жажды, я снова вернулся к размышлениям и решил подвести неутешительные итоги своего полугодичного пребывания на Проксиде.
Итак, посланца клонов я проморгал. Это — минус. Но не я один. Это уже плюс! Погиб абориген Мархун — конечно, минус. Но, с другой стороны, у него появилось четыре собрата. Для вымирающего народца это, несомненно, плюс. Или даже четыре плюса. Так… Клон захватил Сардельку и нейрокопировал себя в нее. Мда… А вот это не просто минус, это — ЧП! Если не вернуть Марион личность, то ни один плюс не поможет мне оправдаться перед моим начальством. И перед самим собой.
Я встал и, словно лев в тесной вольере, прошелся по всему периметру помещения. Название корабля… Хм… Ури посоветовал раскинуть мозгами. Неужели задача имеет решение?
Между тем на меня нахлынули ностальгические воспоминания…
Из тридцати пяти с половиной лет жизни я тридцать пять лет провел на Земле. И неплохо, знаете, провел! После Карвеловской академии устроился в лабораторию к Витчеру, стал заниматься субмоделированием замкнутых биокомплексов, потом перебрался к старику Ю-вэню в Институт межгалактических проблем. Там я завел кучу друзей и попутно два романа с миловидными сотрудницами из матцентра. К моим услугам были и бассейны, и художественные салоны, диско-бары и спортивные клубы. Даже ретро-театр с живыми актерами. Я, потомственный урбанист, поглощал эти дары цивилизации мимоходом, не смакуя все прелести подобного существования. Моя безадреналиновая жизнь текла чередой тусклых впечатлений и надеждами на будущее, пока основательно мне не приелась. Захотелось чего-то большего. Романтики, что ли? И как только доктор Лонгаст стал набирать группу для работы на Цефариде, то я по примеру Вадимыча подался с заявлением к нему. Однако был зачислен лишь в резерв. А когда экспедиция погрузилась на челнок и без меня рванула к «Энтерпрайсу», зависшему на околоземной орбите, я в тот же день связался с Большим Советом и попросился в Наблюдательную службу куда-нибудь на окраину Галактики. Это был мой импульсивный протест. Глупо, конечно. Спрашивается, какого рожна мне не сиделось на Земле? Погибнуть, будучи заживо похороненным внутри огромной пирамиды, честь невелика. Я не фараон. Я бы предпочёл другой конец. К тому же обидно, что добытые мной важные сведения при некотором стечении обстоятельств вообще никогда не попадут к землянам. Нацарапать записочку, что ли? Только вот чем, кровью?
Название корабля… Название корабля…
С момента ухода Сорди прошло около часа, но ни одна путная мысль так и не посетила меня. От досады на свою бестолковость я кулаком хватил по грибовидному наросту. В тот же миг плямбы на стене пришли в движение, и в помещении от этого стало чуть светлее.
Голова уже перестала ныть; правда, в подреберье еще саднило от разряда шокера. Я прилег у стены и задремал.
Проснулся я от того, что кто-то склонился надо мной и прикоснулся ладонью ко лбу. Пробуждение было мгновенным.
— Анта? — прошептал я, приметив над уродливым просторным балахоном знакомые черты лица.
Молодая туземка отдернула руку. Я моментально вскочил на ноги и стал озираться по сторонам. Кроме девушки, в помещении никого не было.
— Как ты очутилась здесь? — спросил я ее, до конца не веря в происходящее. — Это действительно ты?
Девушка улыбнулась.
Что ж, в манере квиблов отвечать жестами и ужимками. Улыбка — да. Сведение бровей вместе и похлопывание по ушам — нет. Значит, передо мной все-таки Анта. Моя освободительница. Лапочка. Душка…
— Ты видела Сорди? — обрушил я на нее новый вопрос. — То есть не Сорди, а Марион. Ты видела Марион?
— Да.
— Сейчас?
— Нет, рунцак Латислаф. Раньше. Когда свет еще падал прямо.
В полдень, догадался я. Никак квиблы не привыкнут к счету времени по часам. Ну ничего, мы это наверстаем.
— А сейчас вечер?
— Да. Скоро будет совсем темно.
— Но скажи, как ты сумела пробраться сюда? Тебя послала Марион?
— Нет, не она. Просто Фуфлук не ночевал дома. Мальчишки признались, что он ушел к скалам. Тогда мать сказала, чтобы я нашла его. Я долго искала брата. Устала. Села отдохнуть. Потом увидела, как има выходит из этой горы. Она залезла в «большой горшок»…
Везделет — перевел я мысленно.
— …который подпрыгнул и исчез из виду. Было очень забавно. Я подумала, что Фуфлук может быть внутри горы. А внутри оказался ты, имух Латислаф.
— Хорошо, потом расскажешь подробнее. А теперь надо идти.
Я схватил девушку за руку и быстрым шагом направился к спасительной нише, но при моем приближении створки лифта плавно дернулись и поползли навстречу друг другу. Оторопев, я даже не успел ничего предпринять — уже через секунду передо мной снова была только гладкая полированная стена.
— Гадина! — в сердцах крикнул я и стал от души пинать носком ботинка по монолиту. — Выпусти нас! Слышишь?!
Стоя рядом, моя спутница с удивлением смотрела на меня.
— Попробуй открыть сама! — приказал я ей и отбежал на почтительное расстояние. — Стукни кулаком по стене! Еще раз! Еще!
Однако все было напрасно — мышеловка захлопнулась. На этот раз, видимо, окончательно. Она не желала выпускать ни девушку, ни меня…
ГЛАВА 14
Катарсис
Минута прошла в полной тишине. Девушка молча сидела у тумбы, с любопытством бросая взгляды на необычный интерьер места нашего заточения. Она, конечно, даже не понимала, что теперь и ее ожидает смерть в этой исполинской гробнице.
— Странно, — наконец пробормотал я, обращаясь к Анте. — Как ты все же оказалась здесь? Как сумела пройти?
Туземка улыбнулась.
— Я ловкая, — призналась она. — Сначала шла прямо, потом спустилась по веревке. Внизу наткнулась на Мархуна, но он был мертв. Затем я стала ходить туда-сюда. Смотри, имух Латислаф, что я нашла.
С этими словами девушка нырнула рукой в балахон и вытащила оттуда пышную лепешку.
Значит, она побывала на камбузе корабля и в других отсеках. Смелая, ничего не скажешь. Я отщипнул кусочек от каравая. Хлебец оказался недурен. Только немного кисловат на мой вкус, а так даже очень ничего.
— Возможно, мы никогда не выберемся отсюда, — мрачно заявил я. — Чтобы этого не случилось, постарайся вспомнить точно, ты что-нибудь говорила вслух?
— Нет, — ответила Анта. — Я почти все время молчала. Только пела про себя.
— И ни разу не произнесла ни слова?
— Несколько раз я кричала: «Фуфлук! Фуфлук!», — призналась девушка.
— И больше ничего?
— Ничего. То есть… Девушка задумалась.
