Если же его госпожи не успевали вернуться из туалета, он не сидел в одиночестве и не ждал их. Он проникал в другие машины, отвязывал детские сиденья, откручивал головы плюшевым зверушкам, висевшим на задних окнах, раскручивал плюшевые кости. Но когда новые шалости уже не шли на ум, он просто садился на землю, один, под колеса. Он жевал губу и тихо напевал себе под нос:
У Гитлера яйцо одно,
У Гитлера яйцо одно,
Ему мамаша откусила,
У Кэпстика нет и того.
Хозяйка не любит, когда я пою это, бормотал он. Наверное, она не любит, когда ей напоминают. Думая о старых добрых деньках в Олдершоте, он засопел. Конечно, она не любит, когда ей напоминают, конечно, она не любит. Он поднял взгляд. Женщины приближались, хозяйка катилась к нему, ее подруга подпрыгивала, трещала как сорока и крутила ключи от машины. Аккурат вовремя он скользнул на заднее сиденье.
Он устроился поудобнее. Спина Элисон окаменела, ноздри Колетт раздулись. Моррис беззвучно засмеялся: она думает, что не видит меня, но настанет время, и она увидит, она думает, что не слышит меня, но она услышит, она не знает, от меня ли это воняет, но ей не нравится думать, будто воняет от нее. Моррис приподнялся и испустил залп мощного капустного духа. Колетт повернула под знак съезда. Над придорожным мотелем болтался приспущенный флаг.
На развязке 23 перед ними втиснулся грузовик со снопами соломы. Сухие пучки летели им навстречу, по пустой серой дороге, назад, к югу. Утро затягивало облаками, небо мерцало холодом. Солнце, ухмыляясь, спряталось за тучу. Когда они свернули с М1 на А52, колокола возвестили окончание минуты молчания. В пригородах Ноттингема шторы были задернуты.
— Мило, — сказала Элисон. — Так уважительно. Так старомодно.
— Не будь дурой, — отозвалась Колетт. — Просто солнце мешает смотреть телик.
Они въехали на гостиничную парковку, и Колетт выпрыгнула из машины. На ее место скользнул призрак женщины. Она была маленькой, старой и бедной и, казалось, крайне удивилась, обнаружив себя за рулем автомобиля. Бабулька тыкала в приборную панель и повторяла, ух ты, это что-то новенькое, вы ими торгуете, мисс? Простите, простите, сказала она, вы знаете Морин Харрисон? Я всего лишь ищу Морин Харрисон.
Нет, добродушно отозвалась Эл, но непременно сообщу вам, если наткнусь на нее.
Дело в том, что Морин Харрисон была моей подругой, принялась объяснять маленькая женщина, дружба навек, знаете ли. Жалобная нотка прорезалась в ее голосе, бледная и ностальгическая, точно лунный свет в тумане. Морин Харрисон была моей подругой, понимаете, и я ищу ее уже тридцать лет. Простите, простите, мисс, вы не видели Морин Харрисон?
Эл вылезла на улицу.
— Это машина Мэнди, она тоже рано. — Эл огляделась. — А та — Мерлина. Похоже, Мерлен через «е» тоже здесь, боже мой, я вижу, его старый драндулет попал в очередную переделку. — Она кивнула в сторону блестящего новенького минивэна. — А на этом приехали белые колдуньи из Эгхэма.
Колетт достала вещи из багажника. Элисон нахмурилась.
— Я давно собиралась сказать. Давай-ка пройдемся по магазинам, если ты не против. Мне не кажется, что твоя спортивная сумка производит должное впечатление.
— Это дизайнерская вещь! — заорала Колетт. — Спортивная сумка? Да я с ней всю Европу облетела. Бизнес-классом.
— Дизайнерская? А вид такой, как будто ты ее на рынке покупала.
Пререкаясь, они отметились у портье. Номер оказался обычной коробкой на третьем этаже с видом на зеленые мусорные баки у черного хода. Моррис прошелся по комнате, обживаясь, безнаказанно засовывая пальцы в розетки. Из-за стены доносился ритмичный стук, Элисон сказала:
— Это, наверное, Ворон, практикует свою кельтскую сексуальную магию.
— А что с миссис Этчеллс, ее в итоге кто-нибудь подбросил?
— Сильвана отправилась за ней. Но она попросила, чтобы ее высадили в какой-то семейной гостинице в Бистоне.
— Деньжат не хватает, а? Ну-ну. Старая врунья.
— О, думаю, дела у нее в порядке, она много гадает по почте. Некоторые клиенты ходят к ней годами. Нет, она просто утверждает, что крупные отели слишком безликие, ей нравятся семейные дома. Ты же знаешь ее. Она гадает по чайным листьям и оставляет свою рекламку. Подкатывает к хозяйке. Иногда с нее даже не берут денег за постой.
Колетт вытащила пачку новых листовок Эл из коробки. Они выбрали бледно-лиловый цвет и текст, который гласил, что Элисон — «один из самых прославленных медиумов современной Британии». Эл из скромности возражала, но Колетт парировала, а что, по-твоему, я должна написать? «Элисон Харт, слегка известная в окрестностях А4»?
Расписание было следующим: обычная ярмарка сегодня вечером, в субботу, а завтра — грандиозное представление, избранные получат по сорок минут на сцене, в то время как остальные смогут принимать клиентов в боковых комнатах.
Место действия — старая начальная школа, следы насилия еще виднелись на обшарпанных кирпичных стенах. Шагнув за порог, Эл вздрогнула. Она сказала:
— Как ты знаешь, мои школьные годы счастливыми не назовешь.
Она растянула губы в улыбке и вприпрыжку поскакала между столами, сияя направо и налево при виде коллег на рабочих местах.
— Привет, Энджел. Привет, Кара, как дела? Это Колетт, мой новый помощник и партнер.
Кара, которая раскладывала Палочки скандинавской мудрости, подняла жизнерадостное личико.
— Привет, Элисон. Смотрю, ты ни на фунт не похудела.
Пошатываясь, вошла миссис Этчеллс с коробкой барахла в руках:
— Ох, ну и поездка! Что за день после прошлой ночи!
— У вас молодой любовник, миссис Этчеллс? — Кара подмигнула Эл.
— Я, знаешь ли, всю ночь провела с принцессой. Сильвана, дорогая, помоги мне оформить стол.
Сильвана, выгнув нарисованные карандашом брови и зашипев сквозь зубы, бросила пакеты и встряхнула алое покрывало миссис Этчеллс. В воздухе уже стоял запах масляных ламп.
— Лично я, — сказала она, — и словечка не услышала от Ди. Но миссис Этчеллс утверждает, будто была с ней и говорила о радостях материнства.
— Могу представить, — отозвалась Мэнди.
— Так это твоя помощница, Элисон? — Сильвана осмотрела Колетт, а затем — Элисон, оскорбительно медленно, как будто ей пришлось делать это по частям. Они злятся, подумала Эл, они думают, раз я завела Колетт, значит, я гребу деньги лопатой.
— Вроде да. Наверное, — произнесла она. — Мастерица на все руки, секретарь, бухгалтер, водитель, такие дела. На дороге одиноко.
— О да, одиноко, — согласилась Сильвана. — Кстати, если тебе не хватает компании на шоссе, могла бы заехать в Олдершот и забрать свою бабулю, а не вешать ее на меня. Это твоя новая реклама? — Она взяла листовку и поднесла ее к самому носу: медиумы не носят очков. — Мм,— промычала она. — Это ваша работа, Колетт? Очень неплохо.
