Воскресшими для новых похорон.
1
При утреннем свете проспавшему всего-то пару часов Рязанову стало значительно спокойнее. Он выпил крепкого кофею, облачился в любезно предоставленный штабс-капитаном Шкирятовым охотничий костюм, благо размер у них совпадал, и, сев на мухортого конька со звучным именем Корсар, поскакал к просеке, возле которой и собирались участники охоты на медведя. Ружье Иван Иванович взял из миклашевских, австрийской работы, о двух стволах.
Впрочем, охотою в полном смысле эту странную кампанию назвал бы разве человек несведущий. Ни порскающих егерей-загонщиков, ни псарей в красных кафтанах с галунами, только скучающий Шкирятов да еще один господин с ним — вероятно, Каратыгин, с дворнею. Тут же были знаменитые гончие Каратыгина на смычках, с мужиками-выжлятниками, ухоженные и, насколько понимал в собаках Иван Иванович, отличной породы. Вот вам и «тваренелюбивый» Каратыгин…
— Пора, пора! Рога трубят;
Псари в охотничьих уборах
Чем свет уж на конях сидят,
Борзые прыгают на сворах, —
громко продекламировал штабс-капитан, отбросив в сторону едва надкушенное зеленое яблоко.
— Здравствуйте, господин Шкирятов. Здравствуйте, милостивый государь.
— Господин Каратыгин, Николай Павлович, — поспешил представить собачника штабс-капитан.
«Тваренелюбивый» господин Каратыгин оказался очень низенького роста человек с угрожающе выпяченной вперед черной бородою. Облачен он был в охотничий костюм немецкого манера, диковатого цвета, а на голову надел нелепое кепи, подсмотренное, очевидно, где-то в журнале.
— Верно, это вы из Санкт-Петербурга чиновник? — осведомился он, слезая с коня.
— Именно так.
— Господин Рязанов изъявил желание участвовать, — сказал штабс-капитан.
Каратыгин пожал плечами:
— По мне так, и на здоровье, только знаю я, каково по лесу ходить… Надолго ли хватит? В отрепьях, в кустах шарить надобно, не променад совершать.
— Не беспокойтесь, господин Каратыгин, — сказал Иван Иванович, — я не стану обузою.
— По мне, как хотите, — буркнул Каратыгин. — Я человек привычный, а вот вы бесперечь умаетесь. Да и верхом умеете ли? В столицах, оно все в ландо.
— Прошу прощения, господин Каратыгин, но я не в первый раз на охоте, — сказал Рязанов. — Верхом также сподобил господь: спаниш-рейтера или особого шлих-цигеля не продемонстрирую, но с коня не упаду, будьте покойны.
Помещик пожал плечами, показывая, что не склонен верить петербургскому чиновнику, и принялся ругаться на мужиков, которые недостаточно ревностно обихаживали гончих. Штабс-капитан доверительно шепнул Ивану Ивановичу:
— Вы внимания на него не обращайте. Я уж успел выслушать о том, какова была раньше армия и какая никудышная противу нее нынешняя. А вы что-то бледны, Иван Иванович… Что так? Дурно спали?
— Да, никак не мог уснуть, — сознался Рязанов. — На свежем воздухе взбодрюсь! Ну, не пора ли ехать? Или ждем кого?
— То-то что ждем, — усмехнулся штабс-капитан. — Господин Армалинский с нами попросился.
— Вот те на! Ему-то зачем?
— Проявил интерес как естествоиспытатель, я не мог отказать. Обещал, что мешать не будет.
— А что же Каратыгин?
— Каратыгин-то? Не поверите, но смолчал. Мне так даже показалось, что он Армалинского малость побаивается.
— Что ж, пусть едет… Так вот он, кстати говоря.
Илья Ильич Армалинский, в клетчатой одежде и с ружьем на плече, в самом деле подъезжал к просеке. В седле он держался как-то боком, но довольно уверенно.
— Утро доброе, — сказал он, приблизившись и глядя на всех сквозь пенсне. — Je vous ai manqu?[22]Вы не поверите, господа, кто со мною сейчас желал на охоту ехать.
