Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Она сидела на скамейке все того же сквера. Вокруг шумела та же площадь. Громоздился собор. Император железной рукой сдерживал танцующего на задних копытах коня. Гостиница – снесенная и вновь отстроенная – казалась той же самой. Той же самой, где почти пятнадцать лет назад она….
Где она умерла.
Татьяна вскочила.
Схватилась за воротник.
Показалось – оттуда, из прошлого, из призрачного гостиничного номера сдавила горло призрачная веревка. Таня рухнула, пытаясь бороться, пытаясь разорвать давящую горло петлю… А со стороны, метнувшимся к ней прохожим, виделось другое – Татьяна умирает.
Прохожие ошибались. Умерла она давно. И петли никакой не было.
Просто мимо шел Царь Мертвых.
И был голоден.
Медики удивлялись волне странных смертей вроде молодых и вроде здоровых. Кивали на нехороший июнь: днем жара, парит, по вечерам грозы, давление скачет – гипертоников и сердечников такая погода режет как косою.
А молодых среди них нынче… Оно и понятно: экология, стрессы, ритм жизни бешеный. К тридцати изнашиваются, как раньше к пятидесяти. Впрочем, и старых среди внезапно умерших (а точнее – переставших двигаться) хватало.
Медики кивали на погоду. Они тоже не знали, что проснулся Царь Мертвых.
И утоляет голод – как умеет.
Глава 12
– Я ушел из “Хантера”. А карабин сдуру шарнул о камень и выкинул. Теперь, наверное, неприятности с лицензионно-разрешительной будут.
– Ерунда… – рассеянно сказал Мельничук. – Подскажу, какую бумагу сочинить для отмазки, даже штрафа не выпишут… Тут в другом вопрос. Ты Краковского Максима хорошо знаешь?
– Ну-у, неплохо…
Они с Максом были знакомы несколько месяцев. Знал его Ваня достаточно для того, чтобы при нужде доверить прикрывать спину, – а чтобы узнать лучше, надо сходить в бой, под пули.
– Скажи, Иван… Он – обязательный человек?
– Да. Без всяких раздумий: да. Уж если что скажет, то сделает точно. Никаких причин для отказа от своего слова не признает… До глупого порой доходит.
– Вот и сестра его то же самое говорит… Старшая. А вчера он ее не встретил с иркутского поезда… И дома, в смысле, на съемной квартире, его нет… Даже записки не оставил. Сестра – к нам. Но для розыска нет оснований. Рано. Мысли есть светлые, Иван? У меня почему-то только темные…
Ваня промолчал. Светлых мыслей не нашлось. Макс так никогда не поступал. И не поступил бы – живой и свободный.
– Сдается мне, – сказал Мельничук, – в клубе после твоего ухода состоялись выборы капитана. И Краковский вытянул черную метку. Хотя искать его никаких причин нет и долго не будет. А когда и если появятся – дело это ко мне наверняка не попадет. Так что наш разговор насквозь неформальный…
В кармане подал голос мобильник. Наташка? Опять что-то с Полухиным? Он выдрал трубку из кармана, даже не взглянув на майора в поисках формального разрешения от ветить на вызов. Наплевав на банальную вежливость и утонченную корпоративную этику. Мельничук, впрочем, не обиделся.
“Да… Я… Что же тут непонятного… Да… Ну надо же… Да нет, согласен… Когда?.. Буду… До связи”.
Выключил трубку, вернул в карман. Пожал плечами с легким извинением: дела, дескать. Бизнес.
– Я хотел тебе сказать напоследок одно, Иван… – Майор поднялся из-за столика. – Хорошо, конечно, что ты развязался с этими охотничками. Но… Культурный человек, нагадив, пусть и по нечаянности, – за собой прибирает. Всегда.
Майор ушел. Не прощаясь, не протягивая руки. Ваня остался. Мельничук опять был прав. Вампирская свистопляска не дала задуматься о том, что может произойти в “Хантере” после его ухода… Что-то произошло, и прибирать за собой придется. Потому что сейчас звонил Прохор. Еще одно простенькое, уже переставшее удивлять совпадение.
Был Прохор на редкость вежлив и тактичен, сказал, что не .понимает Ваниного решения, но принимает его – и предлагает встретиться для обсуждения кое-каких вопросов о разделе имущества клуба. Например, вопроса о судьбе двух джипов…
Все это была ложь.
Раздел имущества Прохора не интересовал. Судьба джипов – еще меньше. И Ваня догадывался, что его интересует. Или кто. Но – решил все-таки встретиться.
Появилась пара вопросов.
К Прохору.
У Вани были в этот момент два желания. Противоположных.
Первое: чтобы Адель была с ним рядом. Всегда. Везде. Что бы ни произошло, что бы ни кончилось и ни началось, что бы ни рухнуло и вновь не восстало…
Второе: сейчас он хотел поговорить с Дэном один на один.
Может быть, как-то эта дилемма и отразилась на лице. Но едва ли – Адель и сама понимала, когда воинам надо серьезно поговорить. Только вдвоем.
– Извините меня, – сказала она коротко. —Я не люблю длинные и научные рассуждения. К тому же я много раз слышала их от Дэна – это его любимая тема. А дел у меня сегодня много. Я ухожу. Извините меня.
Адель, как всегда, не лгала – и Ваня это чувствовал.
Но одну вещь она не сказала. Самым важным для нее на сегодня делом было вновь попытаться нащупать в огромном городе Царя Мертвых – и дело это представлялось почти безнадежным. Царь оказался неимоверно силен и наглухо закрывал свой разум – открываясь на короткое время поглощения очередного подданного.
Пока подданных Царю хватало. Пока.
Но скоро он начнет убивать живых.
Царя Мертвых надо было разбудить, и они разбудили его – чтобы наречь Царя Живых и дать ему часть силы отца… Но, пробуждая, они совершили ошибку. Страшную ошибку.
Они не знали – кто есть Царь Мертвых. И кем был раньше.
Не знали всех его сил.
И – не знали его в лицо.
Итак, господа кадеты, тема занятия – физиогномика.
Тезис: Врага надо знать в лицо.
Рассмотрим на банальном примере. На всем известном примере о трех усатых мужчинах.
Итак:
Один усатый штатский изрек мысль: если Враг не сдается, его уничтожают.
Логично. Здраво. Но неполно и половинчато. Сразу встает вопрос: что делать с Врагом, который сдался? Или – только с изобразившим в своих интересах, что сдался?
Невеликого интеллектуального потенциала штатского мужчины на полное решение вопроса не хватило. Умер от перенапряжения мозговых извилин. Грубо говоря – дезертировал, оставив в умах разброд и шатание. Смутную такую неясность: не то применять к поднявшему лапы вверх Врагу высший гуманизм, не то просто высшую меру.
Разброд преодолел и неясность ликвидировал другой усатый мужчина. Заодно ликвидировал и всех врагов: и не сдавшихся, и сдавшихся, и изобразивших, что сдаются. Ликвидировал всех, кого считал врагами. Мысли вслух второй усатый мужчина изрекать не любил и властителем дум себя не считал. Зато хорошо считал врагов. Но – не знал их в лицо.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
