— Наталья Андреевна, вы поймите: я веду журналистское расследование. На меня дважды покушались. Я думаю, те же люди, которые убили и этого молодого человека. Если удастся их остановить, вот тогда только вы будете спать спокойно.
— А вы уверены, что вы сможете это сделать?
— Абсолютно. С вашей, между прочим, помощью. И не только с вашей. Есть ещё три свидетеля только по этому происшествию. Два — по-другому. Обязательно остановим. Иначе зачем бы я-то жизнью рисковал?
— Ну хорошо, давайте ваши фотографии.
— Спасибо, Наталья Андреевна. Только хочу предупредить. Снимков будет несколько. На них запечатлены несколько реальных людей. И они же, но с добавлением нескольких атрибутов. Это сделано с помощью компьютера. Шапочка дорисована, очки…
Совин подготовился, чтобы опознание, если оно состоится, было как можно более достоверным: свидетельница должна была выбирать один снимок из нескольких — разных людей, в том числе тех, которые к преступлению никакого отношения не имели.
Ему повезло сразу. Гражданка Савельева, перебрав все листы, довольно уверенно выбрала только один снимок…
* * *
Мнения двух других свидетелей, которых Совин ухитрился до обеда посетить, разделились. Женщина не выбрала никого. Пожилой мужчина, пенсионер, бывший военный, не только выбрал тот же объект, что и Савельева, но и утверждал, что ошибиться не мог ни в коем случае.
— Понимаете, я друга ждал. А он опаздывал. Я улицу вдоль и поперек изучил. Машин немного, солнце не слепит — дело-то к вечеру. И плюс ко всему — я очень близко стоял. Машина после наезда не то что бы заглохла, но не могла сразу скорость набрать. Я на номер не смотрел, мне почему-то водитель был интересен. Так что я не ошибаюсь. Все верно. Вот этот снимок. И потом, понимаете, нас ведь в армии учили не только смотреть, но и видеть. Наблюдать. А это суть вещи разные, уж вы мне поверьте.
— Верю-верю. Тем более что это ваше опознание целиком укладывается в некую схему. Так что спасибо вам. — Совин помолчал и спросил: — А не боитесь показания давать? Время-то вон какое… Бандитское время.
— Я давно уже свое отбоялся.
Совин ещё раз поблагодарил отставного полковника и поехал разыскивать некую Аллу. И, к удаче своей, разыскал её. Она была дома.
— Алла, вы меня извините. Помните наш раз говор несколько дней назад? Ну, о том, как вы с Мишей в ночь пожара в соседнем подъезде троих ребят видели?
— Сегодня ведь выходной. А что, у вас в милиции и в выходные работают?
— Работают. — Совин не забыл, что представился влюбленным капитаном милиции.
— Несладкий у вас хлеб.
— А кому сейчас легко? — отговорился расхожей фразой лжемилиционер. — Вы, Алла, Мише позвонить сможете и пригласить его сюда, к вам? А я подъехал бы. Вы только время назначьте сами.
— А чего его назначать? Я сейчас позвоню — Мишка точно дома и звонка моего ждет. А вы через час подъезжайте.
И Совин приехал через час. И не пожалел. Правда, на этот раз снимок был один. Но то ли ракурс был удачным, то ли Совин грамотно на компьютере порисовал, то ли ещё что, но ребята абсолютно уверенно опознали представленного им человека…
* * *
— Валентин, ты? — сказал в телефонную трубку Совин, когда ее после нескольких гудков сняли.
— Ну я. А вы кто? Я вас не узнаю.
— Понятное дело. Где вам, «новым русским», узнавать нас, скромных тружеников рекламы! И кстати, бывших одноклассников!
— Димка, ты, что ли? — искренне обрадовался собеседник. — У-у-у, душа пропащая! Что-то тебя не видно, не слышно. Ты где запропал?
— Ну насчет «не слышно», это ты зря. Слушай мою станцию. Я там нет-нет да читаю что-нибудь. А насчет «не видно», это мы исправим сейчас же. Готов к встрече? Так я подъеду.
— Вот так вот резко и внезапно?
— Ага, резко и внезапно.
— Значит, дела у тебя ко мне. Какие?
— Вот не зря, Валентин, именно ты у нас «новый русский»: на лету подметки рвешь…
— Да пошел ты, Совин, со своим «новым русским»… знаешь куда?..
— Куда?
Валентин сообщил адрес, куда, по его мнению, должен отправиться его одноклассник, и добавил, что ждет его, как он выразился, «с нестерпением». Напомнил, что живет он в красивом доме на Кутузовском проспекте и что коньяк, конечно, с хозяина, а чай заваривать будет гость. «Интересно, — отметил про себя Совин. — Валентин на Кутузовском живет. Недалеко от Толстого, кстати».
Через час Совин уже сидел в квартире, которую мог бы охарактеризовать как шикарную. Не был, конечно, Валентин никаким «новым русским» — пальцы не умел веером раскидывать, Но торговый бизнес имел не самый плохой. И опт, и розница, как говорится. Не гнался за 1 сверхприбылями, цены на его товары «приятно удивляли». Брал умно, с оборота. А оборот был будь здоров какой.
Было у Валентина соответствующее доходу хозяйство в Москве. И домик в Подмосковье. Когда Совин впервые вошел в этот домик, то не нашёл ничего лучшего, как процитировать фразу из записных книжек Ильфа и Петрова: «Дворец обвиняемого адвокат называл хижиной».
— Ну, за встречу, что ли? — провозгласил тост хозяин.
— Ага, со свиданьицем, — ответствовал гость.
Выпили. Валентин закусил коньяк лимоном, а Совин — по-плебейски — подцепил на вилку копченого мяса.
— У меня появилась скверная привычка употреблять коньяк, а потом садиться за руль, — констатировал Совин.
— Э, да ты тачку взял! И за это выпьем, — обрадовался Валентин.
— Обязательно, но потом, в другой раз, — согласился-отказался Совин. — Дел полно, да и я действительно за рулём.
— А я выпью. — И Валентин выпил. — Давай выкладывай свои дела. Слушай, а мы когда без дел встречаться будем? Весна заканчивается, сады цветут… Давай-ка на выходные ко мне, а, Совин? Палыча возьмем с семьей. Давайте, мужики. А то я замучился: все бизнес да бизнес. Деньги, рауты какие-то дурацкие. — Валентин внезапно пригорюнился. — Я опустился. Провожу время не с теми, с кем хочется, а с теми, с кем надо.
— Богатые тоже плачут, — посочувствовал гость. — Ладно-ладно, не сердись. Это я так, по своей вечной привычке ерничаю. Валентин, мне нужен выход на какого-нибудь авторитета в моём районе.
— Наехать, что ли, на кого надо? — поинтересовался хозяин.
— Ты что, совсем сдурел со свои бизнесом? — возмутился Совин.
— Извини.
— Мне нужно, чтобы ты меня представил этому авторитету.
— Молчи, дай подумать. — Хозяин задумался, подтянул к себе записную книжку, полистал её, поморщил лоб, что должно было для постороннего наблюдателя означать работу мысли. — Давай-ка для начала Лёхе позвоним, — предложил он.
