раствора. Выносливость и сила были получше прошлой жизни, но даже так, этот марш бросок заставлял скрипеть зубами и вытирать пот со лба.
Рейдеры шли быстрым шагом, несмотря на груз. И всё же — шагом, не бегом.
…Держаться. Держаться. Быть зрячим. На хрен это отупление…
Радар в очередной раз просмотрел местность используя дар. Вокруг было чисто. Усталость, свинцовая ломота становилась уже неуправляемо сковывающей. Битый час рывка — тело уже тупо плохо слушалось.
«Атаман» прохрипел — Вон дом. Туда в подъезд.
Сгрузив ношу в первой попавшейся квартире, где была открыта дверь Радар вернулся назад. Он аккуратно закрыл дверь подъезда, защелкнув механический кодовый замок. Потом так же мягко закрыл дверь квартиры — оставленной нараспашку давно погибшим обитателем.
Бросив под голову вещмешок Радар вытянулся на полу. Стёкла в квартире были целы — и старый ковёр на половицах был относительно чистым.
…Теперь на всё воля Улья. Если сумеют выследить — нам в любом случае хана…
Это была последняя мысль перед отрубанием в тёмное ничто без снов.
Глава 14
…Утро или день?..
Радар встал с пола. Вчера не было сил даже оглядеться в поисках какой-то лежанки. Первая же относительно чистая и тёплая поверхность стала кроватью. Это был ковёр на полу.
…Сколько я был в отрубе? Спасибо коврик. Ты мне круче перины и дубины по башке, вчера сработал. Куда я вчера Трота? Вроде как, какой-то диван был…
Он оглядывался по сторонам, просыпаясь.
Парень собирал «мысли в кучку». Тело в целом было исправно, местная регенерация и возможности ещё молодого организма сотворили чудо. Ни боли, ни ломоты. Будто не было вчерашнего «потного ада».
…Неделя или две как тут перезагрузка была? Пыли мало, но уже есть…
Радар неспешно прошёл по квартире. Типовая «панелька» с немудрёной мебелью. Следов трагедии не осталось — видимо тут был кто-то один во время «загрузки». Когда прошло перерождение свежеслучившийся «зомбак» вышел на поиски еды, оставив открытую дверь. Не так, чтобы редкая история.
Трот все также валялся на единственном потёртом диване. Остальные сидели за столом в маленькой кухне. Трёп в пол голоса приостановился на миг при входе «начальства», потом продолжился.
Радар плюхнулся на свободную табуретку. — Сколько мы тут уже тусуемся?
Ответил Сапёр. — Где-то часов шестнадцать. Точнее не скажу — перед этим была поездка и пеший переход.
— Ты сам как? После вчерашнего? — Парень пробежал взглядом по замотанной бинтами голове собеседника.
— Дело ни о чём. Пофартило. Пару пальцев в сторону и разнесло б башку в брызги. Так — кусок мяса прочь. Зарастёт. Что хорошо — контузий тут не бывает. Значит долгих и нехороших последствий то ж не будет. Видал я что после ранений головы бывает…
Короче — я боеспособен. Рану обрабатывать, да повязки менять и всё пройдёт штатно за пару недель. — Сапёр говорил уверенно, выражение лица под бинтами видно не было.
Радар кивнул. — Хорошо. Возьмёшь «сайгу». Она полегче, должен справиться, если понадобится. Другого оружия осталось — клювы и ножи.
Вояка уточнил. — РПК кончился?
Парень пожал плечом. — Вроде улетел за борт ещё до поворота за угол. Может быть и не разбился в ноль, смотря куда упал. Но бегать подбирать времени не было. Уходить надо было.
У беспилотников внешников, как правило есть кому добивать и забирать подбитую «дичь». Но, тут то, кто должен был подрулить? Барыги? Странная тема, похоже по нам били так, чтобы тела остались. Зачем это барыгам? У них нет возможности держать таких спецов. И внешников, тут по отзывам, вблизи нет Или эта птичка не их? А вовсе даже на них сидела в засаде?
Ладно. Чего попусту гадать. Чесать оттуда было надо. И побыстрее.
Там каждая минута задержки могла смертью выйти.
Даже если б мы пулемёт нашли и подобрали — как бы тащили? Мы вас-то вместе с мешками и последним карабином еле-еле. Пёрли на горбах — так чуть пупки не развязались. — После паузы уже веселее Радар продолжил. — Сколько книжек знаю про попаданцев — там всегда только попади в приключения и хоп-па. Девочки красивые на шею. Танцульки и героизм. Как на параде, ну или там гусар скачущий на врагов. Ну хотя б. А я как попал так тупо попал.
Каждая победа, да какая победа — тупо жизнь, когда своя, когда чужая — это жилы тянущая работа. Часто ещё и люто нудная.
Сапёр улыбнулся губами еле видными под повязкой. — Как на войне. Она у нас правда дурная, вроде гражданской, но вот так же.
Я раньше думал: «лейтенант»
звучит вот так: «Налейте нам!»
И, зная топографию,
он топает по гравию.
Война — совсем не фейерверк,
а просто — трудная работа,
когда, черна от пота, вверх
скользит по пахоте пехота.
Марш!
И глина в чавкающем топоте
до мозга костей промерзших ног
наворачивается на чеботы
весом хлеба в месячный паек.
Он сочно зачитал стихи.
Радар задумчиво слушал до конца. — Красиво. Твои стихи?
Сапёр продолжал улыбаться. — Нет. Это поэт фронтовик. Как-нибудь подробнее расскажу, когда удобное время будет.
Хорошо. — «Начальство» встало. — Про время самое то вспомнить. В темпе завершаем жрачку-оправку и топаем до базы. Нам ещё за оставленным карабином бегать.
Гусар, до того молча ковырявший консерву пластиковой вилкой, подал голос. — Может этого, семипудового, попробуем как-то в себя привести? Глядишь и сможет ножками топать. Он же вчера нам своей жопой чуть хребты не посрывал.
Мне его толстая жопа будет в кошмарах ещё долго сниться.
Из-за спины Радара раздалось, с интонациями способными мгновенно сквасить поезд молочных ёмкостей. — Кому что, а тебе мужские задницы снятся. Ясная тема — нагибаться за мылом в душе возле тебя не стоит.
— Тьмы низких истин нам дороже, нас возвышающий обман. — Гусар наклонил голову набок. — Но кто-то тут уж слишком переоценивает свою привлекательность. Бывает такое в определённых случаях.
Обратись куда следует — и тебя вылечат.
Радар обернулся. Парень улыбался мгновенной искренней улыбкой. — Очнулся. Живой. Как состояние?
— Спасибо, хреново. — Трот стоял твёрдо, но избегал лишних движений. — Кое-как ходить конечно могу, но в долгий переход лучше не срываться. Ранение под бинтами никуда не делось, если его разбередить — будет хуже.
— Дар на самого себя использовать можешь? — Уточнил Радар.
— С нюансами. — Выделил сарказм-интонацией Трот. — Результаты будут намного хуже, чем если бы лечил кого-то другого.
Он помолчал минуту и продолжил. — А куда этот делся?
