в ней явно прослеживается. Ага… Решено, так и поступим. Закатаем его в самую тесную и глухую камеру и забудем про него на пару-тройку дней.
— Лучше на недельку, — уточнила Света.
— Эх… Нет у нас столько времени, Москва душит, ждет результатов.
— На меньше и смысла нет, — Психологиня вроде бы и не меняла тон голоса, но упорно давила в одну точку.
— Ну, да ладно. Отрапортую, что подозреваемый задержан, мол, работаем с ним, все в штатном режиме. Пусть ждут.
Дверь распахнулась, и на пороге вырос старшина с красной повязкой дежурного на рукаве.
— Почему без стука? — нахмурился Горохов.
— Извините, Никита Егорович, — запыхавшись, ответил тот. — У вас телефон не работает, не дозвонились до вас.
— Что вы хотели? — поморщился следователь. — У нас вообще-то оперативка.
— Получили сообщение об убийстве.
— Так? — Горохов привстал, а мы напряглись.
— Обнаружен труп с признаками насильственной смерти в лесу.
— А мы причем? Мясник пойман, в камере сидит, звоните в местную прокуратуру, пусть там следака отряжают.
— Так почерк схожий с Мясником, — оправдывался старшина, переступая с ноги на ногу. Милицейский галстук на резинке у него съехал набок.
— Почерк? — нахмурился Никита Егорович. — Нога отрезана? Или голова?
— Нет… На этот раз рука.
— Как рука? Какая рука? Где? Чей труп?
— Ничего еще не знаем, — старшина попятился к выходу. — Там перепуганный гражданин звонил, ничего толком сказать не может
— Твою дивизию! — Горохов хлопнул по столу ладонью, а дежурный вздрогнул. — Почему сразу не сообщили? Бардак у вас!
— Так, это самое, — лепетал старшина. — Как не сообщили, вот — сообщаю. Сразу к вам, старший смены меня направил. Вот только что сообщение об обнаружении трупа получили. Даже Булкин еще не в курсе.
— Ясно, — шумно выдохнул Горохов. — Поднимай судмедэксперта и кинолога.
Глава 22
В этот раз ехать пришлось совсем недалеко. Место происшествия оказалось сразу за городом, все в том же лесном массиве, но с той лишь разницей, что углубляться в него практически не пришлось. Стоило свернуть с асфальта, и наш «Москвич» очутился в старой березовой роще, которая, несмотря на сентябрь, еще отливала зеленью.
Мы прибыли первыми и почти всей группой, только Свету оставили в кабинете. Не любила она на трупы смотреть, тем более расчлененные.
В роще одиноко стоял УАЗик ППС. Никто из руководства и местной прокуратуры еще не успел сюда наведаться. Что ж, тем и лучше.
Когда мы вышли из машины, нас встретил старший сержант. Подтянутый, широкоплечий, но лицом «зеленый», как несвежая колбаса.
— Командир отделения Поляков, — отрапортовал он Горохову, безошибочно признав в нем старшего.
— Что у вас тут?
— Труп. Без руки. Обнаружил местный грибник, он сейчас у нас в машине.
— Ясно, — кивнул Горохов, — ничего не трогали?
— Никак нет. Близко даже не подходили, — старший сержант покосился на березу, возле которой виднелось прислоненное спиной тело. — Все так и было.
— Молодцы, — похлопал его по плечу Горохов, под его ладонью забряцали золотистые лычки. — А что с лицом у тебя, Поляков? Будто сам покойник. Отравился чем-то?
— Нехорошо что-то… Там такое, — милиционера перекосило, когда он снова кинул мимолетный взгляд в сторону злополучной березы.
Мы приблизились к центру места происшествия. Еще издали стало понятно, что это мужчина привязан к дереву. Но он сидел, а не стоял, как прошлые жертвы. Привязан к стволу, сидит, привалившись спиной. Правой руки нет, следов крови, на первый беглый взгляд, тоже не видно.
Я мысленно ставил галочки в списке примет.
— Личность установили? — Горохов обернулся к сержанту, но тот уже успел смыться подальше от неприглядного зрелища. — Эй! Поляков!
Следователь махнул рукой милиционеру.
— Можете его не звать, Никита Егорович, — сказал я. — Личность убитого мне хорошо известна.
— Вот как? — удивился Горохов.
— Ого! — воскликнул Федя, вглядываясь в лицо рослого мертвого парня. — Да это же… Андрюх! Как его фамилия? Все время забываю. Ну точно он же! Да!
— Это Сипкин, — кивнул я. — Владимир Сипкин — работник фабрики музыкальных инструментов. Шофер, у которого был конфликт с убитым Черпаковым.
— Сильно, Андрей Григорьевич, — изумился Горохов. — Ты уже без всяких баз личность определяешь. Поражаюсь твоей оперативной подкованности.
Я тяжело покачал головой.
— Тут не столько подкованность, сколько мои прошлые связи роль сыграли. Я все-таки местный, не забывайте. И товарища Сипкина давно, много лет уже знаю. Учились мы вместе в школе милиции. Но Вова пошел по наклонной, и не судьба ему в органах работать. А теперь вот я встретил его в таком неожиданном качестве.
— Соболезную, — отозвался начальник.
Я поджал губу, вспоминая, как мы столкнулись с ним на ринге, на местных соревнованиях, и как Сипкин все старался выместить на мне свою обиду за тот бой.
— Спасибо, Никита Егорович, но соболезнования не требуется, человек он был никудышный, и особых теплых воспоминаний я о нем не имею, хоть и пересекались мы не раз. Скорее, наоборот. Вот только…
— Что? — Горохов услышал в моем голосе сомнение и тут же отреагировал.
— Он ведь боксер в прошлом. Спортсмен. Пусть не самый развитый и сноровистый, но сами видите, здоровый как сохатый. Отсюда и вопрос. Как с ним Мясник справился? Непонятно…
— Это, что получается? — Горохов снял пиджак и аккуратно повесил на ветку. — Что Савченко — не наш серийник?
Следователь заметно сник.
— Я бы не спешил с такими выводами, — занудно проговорил Алексей, надевая резиновые перчатки. — Нужно дождаться судмедэксперта, но я вам и так могу сказать, что почерк убийства тут совсем другой.
— Труп сидит, а не стоит, согласен, — кивнул Горохов, — но этого ведь мало. Если можно так сказать, убийство — всегда ситуация чрезвычайная, даже для тех, кто к нему готовится. Мало ли, не учел что-то, вот и пришлось… не знаю.
— Я не медик, — продолжал Катков, — но даже мне явственно видно, что рука отсечена неумело. Совсем не как у прошлых жертв. Даже не отсечена, а отрезана. Вот, посмотрите, рубаха в крови. А вот и еще кровь, разбрызгана на траве. Да и веревка, которой привязано тело, отличается от той, пеньковой, на прошлых местах происшествий. И потом, место здесь такое проходное, тут часто влюбленные парочки гуляют. А Мясник всегда поглубже в лес трупы оттаскивал. Так?
— Хм… — Горохов почесал нос. — Действительно кровь. А мы так сразу и не заметили… Это что получается, товарищи? Что Сипкина убили прямо здесь? — Горохов даже просиял от догадки, не хотелось ему думать, что мы взяли не того. — А ведь прав Алексей. Мясник работал чисто, и трупы были обескровлены, а тут действительно, да, рана, будто совсем свежая. Но кому понадобилось копировать маньяка? И зачем?
— Если бы мы знали ответ на этот вопрос, — проговорил я. — То уже бы объявляли убийцу в розыск.
— Нужно как следует потрясти Савченко, — предложил Федя. — Может, он что-то прояснит?
— Рано, — нахмурился Горохов, — У него это самый, как его? Как там Светлана Валерьевна сказала? Информационно-коммуникативный вакуум. И потом, он даже про свои убийства ничего не рассказал, думаешь, про Сипкина что-то нам поведает? Очень, очень сомневаюсь. Тот еще волчара. А вообще, товарищи, это что у нас получается? Что опять жертва — работник фабрики музыкальных инструментов? Опять совпадение? Не верю…
— Это еще не все, — многозначительно хмыкнул я, покачав в воздухе указательным пальцем. — Самое интересное, что этот самый Сипкин был ухажером Маши Захаровой, той бухгалтерши, что чуть ранее встречалась и с Черпаковым.
Я почему-то ярко вспомнил, как по-идиотски он смотрелся с ромашками.
— То есть, сестры Савченко? — Горохов сорвал с березки листочек и в задумчивости зажевал его, будто лакомство. — Так, может, это она своих любовничков убивает?
— Типа черная вдова, как паучиха? Не похоже… — замотал головой Федя. — Вы практически прикиньте. Чтобы тело сюда притащить — это же какая силища нужна. Не справится хрупкая девушка. Да и Сипкин здоровый какой, посмотрите. Так бы он просто и дал себе руку наживую отчекрыжить? Я вообще думаю, что его семеро держали.
Погодин продолжал бормотать что-то в том духе, что девушке бы боксер ни за что не дался, ну а мы задумчиво помалкивали.
— Нет, — возразил Катков, ползая возле трупа на коленях. — Следов обуви нет, почва такая заросшая, но видно, что трава совсем не примята. Будто по воздуху его сюда перенесли. Семерыми здесь и не пахнет.
— Чудно… Запутано все так. Тьфу! — следователь поморщился и выплюнул зеленую кашицу, в которую превратился листок. — Только картинка
