всё выше и выше чёрной, негасимой стрелой. Долго не возникало никаких препятствий, и лишь тучи залепляли глаза бледной тошнотой, а когда Кузьма оказался над ними, на пути начала попадаться проволока. Первые нити удавалось её облетать, но постепенно их стало так много, что уже не получалось от них увернуться.
Колючки резали его крылья и руки, а он рвался вперёд сквозь боль и страх. Проволока сплелась в непроницаемую сеть, крылья запутались в ней, Кузьма стал падать. Но теперь он не собирался сдаваться, он решил пробовать до тех пор, пока небо не пропустит, не даст то, что ему нужно, и неважно, сколько потребуется времени. Впереди — вечность.
Пока Кузьма падал, раны затянулись, и он снова рванул вверх.
Второй раз тоже не получилось, но третий раз он преисполнился такой решимости, что с разгона вонзился в колючую сеть и, терпя пронзительную боль, стал раздвигать проволоку ладонями, продираясь всё дальше и дальше. Рваные раны корёжили лицо, один глаз ослеп, но Кузьма не останавливался, ведь обратного пути не было.
И вдруг впереди он увидел солнце, и оно протянуло свой добрый луч сквозь тугое сплетение нитей, и Кузьма ухватился за него, как за последнюю надежду. Он собрался с силами и рванул вперёд, сверкнув кровавыми искрами, потом ещё раз и ещё, и вот железный купол остался внизу. И тогда Кузьма расправил болящие крылья и помчался к светилу. Вот только не солнце это оказалось, а мировое дерево, раскинувшее разлапистые сияющие ветви.
Боль проходила, внутри разливались покой и тишина, и сердце ликовало победой. Внизу остался дохлый мир с вымершим человечеством и тягостью незыблемого бытия, внизу остались груз изнурённой судьбы и тяжесть нескончаемой борьбы. Внизу осталась сама смерть.
Вокруг мирового дерева кружили крылатые, а ветви тянулись вверх, исчезая в сверкающей бездне неба. Кузьма тоже стал летать вместе с ними. Цель была совсем рядом. Казалось, руку протяни — и вот она. Но чего-то до сих пор как будто не хватало. Не покидала мысль, что он — чужой на этом празднике жизни, что его никто сюда не звал. Он всматривался в маски других существ и не видел ничего, кроме круглых стеклянных глаз и длинных чумных носов.
Делая очередной круг, Кузьма заметил, как на одной из ветвей стоит крошечная человеческая фигурка и машет рукой. Он не знал наверняка, ему ли подают знаки или нет, но в любом случае решил подлететь поближе.
Махавший рукой мужчина, как оказалось, был одет в деловой костюм в мелкую полоску и напоминал того незнакомца, которого Кузьма и Тоха Вымпел встретили в разрушенном зимнем городе.
Собственно, это и был тот самый человек. Сейчас он стоял на своего рода террасе, приросшей к ветви исполинского дерева, и жестами подзывал Кузьму. Выступ был вымощен камнем и огорожен белоснежной балюстрадой с толстыми балясинами, увенчанными широкими вазами.
Едва Кузьма коснулся ногами мостовой, как крылья пропали, а ступни и ладони стали обычными, человеческими.
— Добрый день, — поздоровался незнакомец. — Вижу, ты благополучно добрался к нам. Я рад. Ты был одним из тех, на кого я возлагал надежды. Не все их оправдали, должен сказать, многие остались там, внизу, но ты пришёл, а значит, можно тебя поздравить с преодолением очередного этапа.
Кузьма задал самым банальным, какой только можно придумать, вопрос, но при этом крайне необходимым:
— Кто ты?
— Это не имеет значения. Я бы мог назвать свою фамилию из своего земного прошлого, мог бы даже сказать, чем занимался, но какой в этом смысл? — бледные губы незнакомца сложились в скупую улыбку. Он подошёл к парапету и устремил взгляд вдаль. — Главное, мы здесь.
— Кто «мы»? Кем мы стали? Что это за место? Почему мы здесь? — Кузьма боялся, что не успеет воспользоваться представившимся шансом всё разузнать, или забудет спросить что-нибудь важное и потому сразу завалил незнакомца вопросами.
— Мы стали самими собой. Я вижу, ты хочешь многое узнать, но узнавать здесь нечего, — мужчина словно прочитал мысли собеседника. — Когда ты достигнешь конечной точки пути, сам всё поймёшь, ведь ответы есть внутри тебя. Это ты выбрал данный путь, а я лишь слегка помог, увидев твоё стремление.
— Конечной точки пути? Но разве мы ещё не в конечной точке?
— Нет. Мы ещё не там. Наш путь до сих пор не пройден, ведь мы — ищущие. Мы пребываем в вечном поиске. Кто находит способ уйти — идёт дальше. Но оттуда никто не возвращался, и потому никто не скажет, что там и как именно тебе преодолеть последнюю ступень. Ты должен сам найти, сам понять, как и я, как и все мы.
— Никаких ответов, только новые вопросы, — Кузьма проводил взглядом летающего, что пронёсся совсем близко к парапету.
— Что поделать. Так устроена жизнь, — незнакомец развернулся. — Но, возможно, ты захочешь сделать привал и отдохнуть? Здесь такое возможно. Взгляни, — он указал куда-то рукой.
Кузьма обернулся и увидел вдали двухэтажный кирпичный коттедж, спрятавшийся среди зелёных берёзок. К дому вела дорожка через некошеное поле. Что-то родное и знакомое было в этой картине, ведь именно так Кузьма представлял себе дом, где хотел жить вместе с семьёй. А сейчас перед взором предстал именно тот идеальный образ, который некогда сформировался в голове. Со временем он забылся, а теперь воскрес в памяти и стал реальным. Впрочем, Кузьма не был уверен в реальности происходящего. Всё вокруг — и дерево, и странный человек, и дом — могли оказаться лишь призрачной иллюзией.
— Знакомое место, да? — человек в костюме снова улыбнулся. — Оно всегда было в твоей голове, но здесь такое место… в общем, сам всё увидишь. Поразвлекаться есть где, одним словом. Твой разум сам создаст то, что ему нужно. А теперь иди и посмотри, что там. Ты ведь этого хочешь.
— А что там? Семья?
— Это не мой мысленный конструкт, а твой, поэтому я не могу ответить на этот вопрос. Возможно, там — те, кого ты любил когда-то, ведь обычно именно их мы хотим увидеть больше всего. А может быть, пустота — такое тоже случается. И зависит это лишь от тебя, от того, что ты испытал там, внизу, и чего по-настоящему хочешь.
— Но они ведь ненастоящие. Те, кого я там встречу. Опять призраки прошлого? Зачем они?
Тихий смех незнакомца заставил вздрогнуть. Что-то зловещее в нём было:
— Ты и так был признаком в погибшем мире, так какая тебе теперь разница?
Кузьма, не отрываясь, глядел на дом среди деревьев, и сердце гулко колотилось от волнительного предвкушения встречи. Незнакомец был прав:
