Amazerak
Призраки
Глава 1
Зелёный военный Уазик с белой трафаретной надписью на двери «народная дружина» дребезжал разболтанными внутренностями и время от времени судорожно вздрагивал, когда колесо попадало в очередную яму на вусмерть растрескавшемся асфальте. Над лобовым стеклом раскачивалась подвеска в виде пластмассового щенка.
Кузьма трясся на заднем сиденье, сжимая в руках цевьё «Калаша», смотрел в окно и думал о том, что это ржавое корыто скоро совсем развалится, а если не будет запчастей, то и починить не получится. Кто-то вообще производит ещё запчасти, или старые запасы до сих пор выгребают? И что делать, когда запасы иссякнут? Как улицы патрулировать? Пешком? Или верховую езду осваивать?
На Кузьму смотрели грустные пятиэтажные дома, вдоль которых тащился Уазик. Печальные серые панельки олицетворяли смерть. Однообразные бетонные гробы. Пять лет назад почти все их жители ушли в мир иной, и этот далёкий сибирский городок, где Кузьма родился и вырос, опустел.
В других местах происходило то же самое. Смертельный вирус быстро накрыл пустотой каждый населённый пункт, а те, кто выжил, стали призраками умирающей цивилизации. Кузьма себя иначе и не воспринимал теперь. Порой ему казалось, что он и сам помер. Внутри у него царила пустота. Это было сложно назвать жизнью.
Саня и Валера, которые вместе с ним сейчас тряслись в Уазике народной дружины — тоже призраки. Живые призраки упокоившегося мира. Правда, с виду по ним и не скажешь. Они шутили, болтали обо всём подряд, бухали по выходным, занимались прочими делами, имитируя жизнь. Вот только Кузьме казалось, что внутри у них — тоже пустота.
Валера Киреев — бывший мент, лейтенант, кажется. Возглавлял патрульную группу. На досуге любил рыбачить, а когда собиралась компания — постоянно о чём-нибудь трещал. Вот и сейчас он рассказывал сослуживцам, что у него вчера приключилось, какой улов был.
— Вот такой карась! — хвастался Валера. Его широкая спина, обтянутая камуфляжной курткой, еле помещалось в кресло, а бритый затылок так и мозолил Кузьме глаза с самого утра. — Давно такие попадались. То всё мелочь-мелочь, а этот вот такой! — Валера руками показывал размер рыбины. — Шесть кило почти!
— Ага, конечно, шесть, — буркнул Саня, обрулив очередную яму, разъевшую асфальт в самом неудобном месте. — Давай ври больше.
Саня болтливостью не отличался. Угрюмый парень двадцати семи лет, вечно небритый и взъерошенный. В дружину записался года два назад, на год позже Кузьмы. С тех пор водил Уазик. И пусть разговаривать не любил, зато шарил в движках, мог починить, если что, и стрелял неплохо. Саня был моложе Кузьмы на четыре года, но выглядел старше.
— Ты чо, не веришь? — возмутился Валера. — Я тебе врать, что ли, буду?
— Да хрен тебя знает. Я же сам не видел.
— Ну так хрена ли тогда умничаешь? Отвечаю! Вот такой, сука!
— Я бы не стал далеко от города уходить, — проговорил задумчиво Кузьма. — Небезопасно это.
— Да брось, не пори ерунду, — Валера обернулся. — Нет здесь никого! Уже год как никого нет. А если что, я безоружным-то не хожу. Карабин всегда при мне.
— И всё-таки я бы не пошёл один, — Кузьма равнодушно поглядел на одутловатую, щекастую харю напарника.
— Ну так и не ходи. А я, например, не боюсь. Хули там бояться-то?
Внезапно Валера замолчал и уставился на дорогу. Иногда случалось с ним такое: говорит, говорит, а потом — раз, и затыкается, и сидит мрачный как туча. Но все уже привыкли к некоторым его странностям. Новый мир сводил с ума каждого по-своему. Даже если кто-то не показывал этого, вовсе не значит, что у него в голове сохранилось прежнее течение мыслей. Перелом, случившийся пять лет назад, изменил всех.
Кузьма посмотрел на свой «Калаш», засаленное цевьё которого он сжимал в руках, потом на бритый затылок напарника, потом опять на «Калаш».
— Чего замолчал? Давай, бухти, кого ты там ещё поймал? — потребовал Саня.
— Ну вас на хрен, — буркнул Валера.
— Да не обижайся, ёпт! — хохотнул Саня. — Нормально всё. Все тебе верят. Это я так просто.
— Давайте помолчим, мужики, — предложил Кузьма, чувствуя, как эта натужная, бесполезная болтовня всё сильнее въедается в мозг, вызывая раздражение.
Никто не ответил. Уазик свернул возле администрации и покатился вдоль запущенного сквера, заросшего буйными кустами.
Вокруг полыхала зелень, скрывая голый бетон однообразных стен. Зелень привносила в этот мир краски, давала надежду на лучшее. Оттого Кузьма и любил летние месяцы. Летом не так тоскливо. Зимой же умирало всё. Зиму уставшее, озверевшее от бесперспективности человечество переносило труднее.
— Третий, третий, говорит база, — послышался голос в динамике старой рации, прикрученной к приборной панели. — У нас вызов. Третий, есть вызов, как поняли?
— Опять какая-то хуйня, — буркнул Саня.
Валера взял манипулятор:
— База, говорит третий. Я тебя слышу. Что случилось?
— Герцена шестнадцать, квартира тридцать пять. Удержание заложников. Поезжайте разберитесь, что там опять стряслось.
— Витька Поролон, что ли, опять буянит? Да он там охуел, что ли? Какие заложники?
— Да, Поролон совсем с катушек слетел. Где-то раздобыл ружьё, угрожает соседу и его семье. В общем, осторожнее, понятно? Там дети есть. Если что, вызывай подкрепление. Как понял?
— Я тебя понял. Разберёмся. Мы тут недалеко. Конец связи, — Валера прицепил на место манипулятор. — Ну что, мужики? За работу?
— Чего там Поролон опять чудит? — с досадой проворчал Саня.
— Да, говорят, пушку достал откуда-то, соседу угрожает.
— Вот же алкаш сраный! Откуда он пушку взял?
— Какая хрен разница, откуда? Заберём. Только осторожнее надо быть, там ребёнок.
— Какой ещё, на хуй, ребёнок?
— Соседский, небось. Я откуда знаю? Давай, гони на Герцена шестнадцать, на месте будем смотреть. Сейчас-то чего рассуждать?
— Кончить надо урода. Долбоёб, сука!
— Это всегда успеем. Разберёмся, что к чему. Может, и ничего такого. Панику любят все наводить, а приедем — окажется хуйня какая-нибудь.
Саня резко дал по тормозам, развернул Уазик и прибавил газу. Народная дружина помчалась на очередной вызов.
Витьку Поролона знали все, кто хотя бы месяц прослужил в народной дружине, поскольку с ним каждый месяц случались какие-нибудь инциденты — пьяные драки, в основном. Ничего серьёзного, но и приятного мало. Подобные личности и жизнь многим портили и без того муторную, и народной дружине работы добавляли.
Кузьма и сам несколько раз ездил на такие вызовы, он знал, как всё обычно происходит. Редко когда Поролон поддавался увещеваниям. Приходилось его скручивать и тащить в изолятор, чтобы он там протрезвел и над своим
