хочет поближе познакомиться? — спрашиваю специально еще раз, хотя прекрасно помню, как он мне сам предлагал, когда я оставалась допоздна.
— Да об этом все знают, прошу тебя, выручи, — она смотрит на меня просящими глазами. А мне хочется одного, вырваться из этого дурдома.
Ситуация приобретает странный поворот и мне это не нравится. Я не хочу ни с кем знакомиться в «неформальной обстановке» и даже встречаться. Нет и еще раз нет.
Тем более с Альбертом. Не могу, всех мужчин я моментально сравниваю с Демидом.
Он проигрывает, причем по всем показателям. Блин, он даже меньше его ростом и у него эта противная бородка, да ещё и живот.
— Блин, — смотрю на нее и понимаю, что если откажу, то она обидится. Но я ей ничего не должна. А если пойду, то он точно ко мне прицепиться. И начнутся эти тупые разговоры.
Мне они точно не нужны.
Даже не знаю, как выкрутиться. Остается мяться на месте. И просто тянуть время, пока что-нибудь не придумаю.
— Ну, — пищит она, словно мы подруги или я что-то ей обещала. Бесит. Таких наглых людей я вообще стараюсь обходить стороной, они могут прицепиться и точно не отстанут.
Она еще и смотрит на меня. Ну, капец.
— Девчонки, — говорит Альберт, он появляется резко и смотрит на меня так, будто я согласилась с ним переспать.
Нет уж, простите. В этой ситуации мне бы сильно понадобилась помощь Демида. Я закрываю глаза и прикусываю губу.
Его резкий парфюм меня выводит из себя. Задыхаюсь.
— Устина, — говорит он, смотря на меня, — мы все идем отдыхать с коллективом. Явка обязательна.
— Я не могу, — пищу я и понимаю, что если он простоит еще так несколько минут, то я упаду в обморок. Невозможно. Нечем дышать.
Он буквально надо мной нависает. Надо увольняться. Кавалеров мне еще не хватает.
— Устина, — он повторяет мое имя, будто я его забыла, — ты не поняла, идут все.
— Все! — повторяет блондинка и высоко поднимает руки, будто выиграла игру.
— Хорошо, — произношу я и шмыгаю носом. Он забит от его острого парфюма.
Уходит, косясь на меня взглядом. Что мне делать?
Меня чуть не стошнило, я убегаю в туалет. Хочется закрыться от всех и побыть наедине с собой. Блондинка за мной увязывается. Блин, как ее зовут.
Наш с девчонками туалет скромный. Мне рассказывали, что у мальчишек весь туалет расклеен плакатами старых рок-групп и надписями.
У нас все по-простому, цветы, три кабинки и огромные зеркала. За это огромное спасибо. Правда, белый цвет плитки меня немного бесил. Как и неоновая подсветка зеркал.
Она вообще раздражала. Сначала меня прикалывало, потом потихоньку выводила из себя. Но это мои заморочки.
Я влетаю в туалет и закрываю за собой дверь.
Следом залетает блондинка.
— Машка, — произношу про себя.
Дверь моей кабинки содрогается от прикосновения её рук.
— Спасибо, спасибо! — кричит она, — ты меня сильно выручала.
— Не за что, — произношу я, и жду пока она свалит. Просто уйди.
— Слушай, — говорит она, не отходя от моей кабинки. Блин, какая же ты приставучая! — Устина, что с тобой?
— Тошнит, — резко отвечаю я. Хочется добавить: «Может ты уже отвалишь», но я пока сдерживаюсь.
— Что-то съела? — спрашивает она и прижимает дверцу моей кабинки.
— Беременна, — кричу я. Настает секундное молчание. Наверно, переваривает. Довела. Ее тупые расспросы меня ужасно бесят. Пусть теперь всем растреплет, что я беременна.
Плевать. Все равно мне надо выбираться из этого города. Отсиделась. Теперь Демид вряд ли меня будет искать. Можно начать все заново.
Если это вообще возможно.
— Серьезно! — кричит она на весь туалет, что мне самой становится страшно.
— Да нет, шучу, — пытаюсь остановить эту сумасшедшую, а то она и правда всем расскажет. Но поздно, ее и след простыл.
Сейчас она растреплет. Как же неловко получилось. Ладно, будь что будет. С другой стороны, она не такая же дура.
Выхожу, мою руки и смотрю на себя. Мое лицо стало серым. Я себя измучила бесконечной бессонницей и литрами кофе.
Не могу уснуть. Порой лежу ночами и обнимаю подушку, пытаясь согреться. Не хватает его. Нежных прикосновений и знаков внимания.
Я больше не ощущаю, что он со мной рядом. Я не чувствую, что я в безопасности.
Снова брошена на произвол судьбы. И остается только вытирать слезы и смотреть на себя сквозь это зеркало.
Вытерев слезы, я выхожу и сразу убеждаюсь, что Машка полная дура. Меня уже встречают любопытные взгляды и глупые улыбки.
Я сажусь на свое место, и стараюсь их не замечать.
— Это, правда, — спрашивает Галька, что сидит напротив меня. Она, чтобы меня услышать отодвинула свой цветок петунью.
— Нет, — резко говорю я, — просто ляпнула, чтобы она от меня отстала.
Галька искривляет лицо, состряпав разочарованную мордашку и снова садится на свой стул.
— Ей я верю больше.
— Ну и ладно, — произношу я, облокотившись на стол, смотря ей в глаза, — почему?
Галька закатывает глаза и кладёт руки на стол.
— Ну, ты стала раздраженной.
— У меня проблемы, — резко говорю я, желая прервать этот глупый разговор.
— Вчера ты съела всю банку соленых помидор.
— И что? — восклицаю я, — моя подруга съедает трехлитровую, а там всего был литр.
— Ну не знаю, она смотрит на меня внимательно, будто по моему лицу должна пробежать строка, что я беременна и какой срок.
— Я бы на твоем месте проверилась.
Я хмыкаю и отворачиваюсь от нее, поставив на место ее так любимую петунью. Хотя мне честно нравилось, что весь коллектив думает, что я беременна.
Альберт вряд ли от меня будет требовать идти на корпоратив. Это большой плюс.
— Устина, — раздаётся голос Гали. Она снова отрывается от своего стула и тянется ко мне. Я вижу ее продолговатое лицо и большой нос, подправленный большими черными глазами.
— Я бы на твоем месте проверила.
— Даже не буду, — резко говорю я и смотрю в монитор.
В напряжение и раздумье проходит весь день. Если честно это какое-то издевательство. Все смотрят на меня, будто я заразилась чумой.
Плевать.
Под вечер я встаю из стола вовремя в пять и всем говорю:
— До свидания, что еще больше повергаю всех в шок.
Альберт смотрит на меня искоса из своего стола и не говорит ни слова. Ну и хорошо, я уже намылилась погулять и просто подышать свежим воздухом.
— Постой, — кричит Галька, хватая свою белую сумку, и несется за мной.
Я хочу от нее избавится, и выхожу в коридор, спускаюсь по старой лестнице и оказываюсь в дверях.
— Ты хочешь сбежать? — спрашивает она, нагоняя меня.
