— Вообще ни при чем. Это я для пущего эффекта. Мужик нашел ее буквально несколько часов назад. Вызвал милицию. Те приехали. Записка была в кармане одежды. В своем трогательном послании Анна Степановна каялась, будто смерть супруга — исключительно ее рук дело. А виновата во всем неведомая разлучница. Кстати…
Я нахмурился и уставился на Комарову. Она в ответ вопросительно подняла одну бровь, не понимая, к чему идет наш разговор. Но тут же изменилась в лице. Походу, все-таки сообразила.
— Да вы что?! Мы с Львом Ивановичем… Мы — коллеги. Вы считаете, у нас был роман? — У Александры Сергеевны стало такое обиженное лицо, будто ее до глубины души оскорбило это подозрение.
— Заметьте, не я это сказал… Нет, конечно. На кой черт Вы ему сдались. От вас никакого толку в этом направлении. Вот проблемы — сколько угодно. А вульгарная, грязная, пошлая связь… — окинул ее взглядом с ног до головы.
— В смысле? — Комарова даже немного покраснела. Не понял, правда, от чего. От намеков на секс с инженером или наоборот, от намеков, что этого секса быть не могло.
— Слушайте, Вам не угодишь. Вы уж определитесь, добродетель является Вашим достоинством или недостатком.
— Максим Сергеевич! — Комарова, сжав кулаки, пыхтела носом так, что ноздри ее, кстати, симпатичного, слегка вздернутого носика, раздувались, как у племенного быка, готового кинуться на жертву своей агрессии.
— Ладно… Пошутили и хватит. Надо что-то со всем этим делать, — я резко встал с дивана. Вернее, хотел резко встать с дивана и пойти… Не знаю, куда. Куда-нибудь. Реально нужно искать выход из всей этой кучи дерьма.
Однако, Александра Сергеевна находилась слишком близко. Я данного фактора не учел из-за усталости и легкого тупняка, который являлся последствием долгого общения с Калининым. Она попыталась отшатнуться, дабы увеличить расстояние между нами. Но в итоге, Комарова качнулась назад, не устояла на ногах, и по инерции, стараясь удержать равновесие, упала вперед. Впереди были я и мои мужественные объятия. Проблема в том, что мы с объятиями тоже не были готовы в данную минуту кого-то принимать. Особенно, вполне себе взрослую женщину, пусть и приятную на ощупь, которая завалилась сначала на меня, а потом вместе со мной на диван. Я просто тупо от неожиданности, как Александра Сергеевна секунду назад, не удержался на ногах. Вот и все. Никакого умысла. Чистая случайность.
— Максим Сергеевич… — пыхтела Комарова. — Отпустите. Да что ж такое! Зачем Вы хватаете?! Это неприлично, в конце концов. Уберите руки!
Она пыталась слезть с меня, но делала это одновременно с моими же попытками выбраться из-под нее. Поэтому мы вместо того, чтоб адекватно расцепиться и встать на ноги, пару раз кувыркнулись по дивану. На третьем перевороте я понял, мне вполне нравится этот процесс. Причем, понял не только я. Судя по красным щекам Александры Сергеевны, она это не просто поняла, но и почувствовала.
Учитывая, что размеры дивана не бесконечные, а мы вот-вот уткнемся в подлокотник, пришлось изменить направление и кувыркнуться с Александрой Сергеевной, которую я уже просто откровенно держал одной рукой за талию, а другой практически за ягодицы, в обратную сторону. По факту получилось так, что теперь она лежала на спине, я — сверху.
— Вы… — Комарова смотрела мне прямо в глаза.
Причем взгляд у нее стал… В общем, я решил, что взгляд у нее стал призывный, соблазнительный и манящий. Хотя, может, она просто охренела от происходящего. Разбираться не было желания. Поэтому сделал самое лучшее, что можно было сделать в данной ситуации. Ясное дело, я ее поцеловал.
Честно говоря, ожидал бурной реакции в ответ. Думал, начнет сопротивляться, ударит. Не знаю. Укусит. Но ничего подобного… Александра Сергеевна так задорно, с энтузиазмом подключилась к процессу, что тут немного охренел я. Но решил на достигнутом не останавливаться. Одна рука сама собой, потянула вверх край юбки Комаровой, попутно изучая ее бедро. Очень, кстати, возбуждающий процесс.
Не знаю, каким чудом кто-то из нас услышал громкие голоса под дверью. Или оба услышали. В любом случае, мы одновременно замерли на секунду, а потом резво рванули в разные стороны. Вернее, сначала рванул я с Комаровой. Вскочил на ноги, одергивая брюки. А что там одергивать, если все топорщилось и откровенно говорило, некоторые части моего тела вовсе не рады такому повороту событий.
Следом за мной с дивана одним движением поднялась Александра Сергеевна. У нее вид тоже был соответствующий. Волосы растрепались, блузка съехала набок, щеки раскраснелись, а губы, что выглядело просто охренеть, насколько сексуально, немного припухли. Не понять, чем конкретно мы занимались, мог бы только законченный идиот.
— Ну, знаете… — Комарова стрельнула в мою сторону злющим взглядом, а потом принялась срочно приводить себя в порядок.
Умрешь, конечно. Типа, я во всем виноват. Между прочим, в моем состоянии ничего не поможет сейчас кроме холодного душа. И это не само собой, произвольно случилось. Можно подумать, не Комарова ко мне прижималась только что, а какая-то посторонняя женщина.
К счастью, голоса за дверью громко спорили и это дало нам немного времени. Буквально пару минут. Я хотя бы успел подскочить к столу и усесться за него. Так, по крайней мере, не видно самую главную улику нашего с Александрой Сергеевной обоюдного влечения. И пусть даже не трындит. Оно точно обоюдное. Ей нравилось все не меньше, чем мне.
Комарова же поправив одежду, с умным видом плюхнулась обратно на диван. Я схватил со стола первую попавшуюся папку. По-моему, какое-то из личных дел. И швырнул эту папку Александре Сергеевне. Она схватила ее на лету, открыла и уставилась в текст.
— Переверните!
— Чего перевернуть? — Комарова снова раздраженно фыркнула в мою сторону.
— Папку переверните. Она вверх ногами.
В ответ — очередной разъяренный взгляд. Но папку все-таки перевернула.
Наконец, дверь распахнулась. На пороге возник Мальцев Николай Иванович. Он же — начальник отдела главного технолога. Он же — любовник Нины Ивановны Филатовой. Он же — человек, которому я сейчас с огромным удовольствием сломал бы нос. Неужели не мог явиться позже. Часика через два. Потому что та скорость, с которой Александра Сергеевна вдруг ответила на мои домогательства, свидетельствовала о возможном сексе. Он вполне мог случиться в этом кабинете и
