вот какие сигналы транслировало мое подсознание.
И я осознала, что не так. Девочка. Она вовсе не ребенок, а переодетая взрослая женщина маленького роста. Есть такие женщины, чьи лица очень долго сохраняют детскость. Но фигура, походка, прическа подскажут, что перед нами уже не малолетка.
– Мстислав, нет! Вернись! – закричала я.
Но было уже поздно.
Из туманной дымки вынырнула группа людей. Они сразу начали стрелять. Мстислав ничего не успел сделать.
Я чуть не сошла с ума, видя, как он падает. Меня накрыло. Нет, не паника. Ярость. Особенно, когда увидела, как с земли поднимается якобы раненая женщина, а у мнимой девочки в руках оказывается пистолет.
Сняла автомат с предохранителя. Как учил Мстислав, чтобы вести автоматический огонь, повернула рычажок-переводчик вниз до первого щелчка. В магазине еще достаточно патронов. Вывалилась из машины.
Я порешила их всех, включая женщину-ребенка и ту, другую, что притворялась. Восемь человек, как выяснилось позже. Стреляла, выкрикивая ругательства, не обращая внимания на пулю в плече, вторую в бедре, на струившуюся кровь из левого уха, по которому чиркнула третья пуля.
У них были только пистолеты. У них не было шансов против автомата. Но они убили Мстислава. Я ползала вокруг бездыханного тела, вновь и вновь пытаясь нащупать пульс, которого больше не было.
Рядом скулил волк. Все то время, что я стреляла, он бесновался в джипе. Не мог выбраться. Может быть и хорошо, иначе словил бы пулю. Я выпустила его только после того, как все напавшие на нас остались лежать на земле. Зверь набросился на тех, кто еще дышал.
– Ты не можешь умереть, – навзрыд плакала я. – Только не ты.
Я проклинала себя за то, что втянула его в эту поездку. Он должен был быть сейчас в Калининграде со своими родителями, сидеть спокойно в своем замке, а не лежать мертвым на трассе Польша - Германия. И виновата в этом исключительно я.
Целовала его лицо, отмахиваясь от зудящей боли в плече и бедре. Конечно, как в сказке, когда поцелуй возвращает к жизни, не будет. Но…
Воспоминание. Память настойчиво подкидывала картинки наших странных диалогов с Борей Блатграпом, когда я отвечала на его вопросы лишь потому, что была возможность хоть с кем-то поговорить, кроме тети.
– Ты умеешь запускать сердце ударом? – как обычно, задал неуместный вопрос Боря на перемене урока по экономике.
– Нет. Только видела, как это делает актер Джон Траволта в фильме «Криминальное чтиво».
– Это не то. Траволта сделал укол адреналина. А надо знать, когда под рукой ничего нет. Смотри ролик, – включил он мне видео на своем телефоне.
– Зачем? – отнекивалась я.
– Смотри. И не забудь про регенерацию, – настаивал Боря.
В тот момент Боря казался мне совсем свихнувшимся. Чтобы не злить парня, просмотрела ролик.
Я прекратила реветь. Мне нужна ясная голова. Вспоминай, Вероника, что было в том ролике. Борька ведь не зря просил не забыть про регенерацию. Если я смогу запустить сердце, то способность организма в нашей новой сущности регенерировать доделает все остальное.
Так, удар наносится ребром сжатой в кулак ладони по грудине. На видео врач клал два пальца одной руки на самую нижнюю часть грудины, чтобы прикрыть мечевидный отросток, а кулаком другой руки наносил удар.
Я расположила локоть правой руки также, как делал врач, вдоль тела Мстислава. И ударила по грудине выше своих пальцев.
Взвыла от резкой боли в плече, в том месте, куда попала пуля. Плевать.
Проверила пульс на сонной артерии Мстислава.
Заплакала.
Пульс появился.
Волк слизывал слезы с моего лица и вилял хвостом, совсем, как собака.
Погладила зверя. Затем попробовала подтащить Мстислава к машине. Ничего не вышло. Он был слишком тяжелый. Еще и в плече с бедром пекло ужасно. Любые усилия причиняли боль.
– Мне одной не справиться. Надо как-то дотащить Мстислава до джипа.
Волк уткнулся мордой в мою ладонь.
Может быть? – пришла мне идея. Сняла с брюк одного из мертвецов ремень, протянула его через подмышки своего драгоценного человека и стала тянуть. Волк присоединился ко мне, и дело пошло вполне споро. Самым трудным оказалось втащить Мстислава в автомобиль. Но мы справились.
Достала аптечку. Протерла раны, свои и Мстислава, антисептическими салфетками. У него на теле пять пулевых ранений. Две пули прошли навылет, но три застряли. У меня пуля осела в бедре, а на плече я нащупала сквозное отверстие. Затем сделала себе укол обезболивающего, иначе, боюсь не доеду. Никогда не делала уколов, но хвала немецкой педантичности, на упаковке шприца и ампулы с болеутоляющим имелись четкие инструкции на польском и немецком языках.
Накрыла Мстислава пледом. Его кожа казалась слишком холодной, но главное, что он дышал. Волк пристроился на полу.
На смену всем моим истерикам, слезам, тревогам и страхам пришло полное хладнокровие. Уже давно я не чувствовала себя такой собранной. Проверила правильность заданного маршрута и включила навигацию. Мысленно поблагодарила Мстислава за то, что в его телефоне загружены нужные офлайн карты, и погибшего лысого мужчину, тщательно подготовившего побег из Вышкува. В его джипе, помимо других нужных вещей, был установлен зарядный адаптер, который позволял не разряжаться телефону.
Включила зажигание, нажала на газ и быстро набрала максимальную скорость, не сбавляя ее до самой польско-немецкой границы. Карта показывала расстояние в семь часов. Я преодолела его в пять, не сделав ни единой остановки.
Скоростная трасса была практически пустой. Те единицы машин, что встречались по пути, шарахались от меня в стороны.
Неожиданностью явилось полноценное функционирование государственной границы. Без предъявления документов, но все же.
Остановила джип у тяжелого шлагбаума. Ко мне подошли двое мужчин в форме. С изумлением переводила взгляд с одного на другого, с красноглазого на белоглазого.
– Откуда едем? – спросил на немецком языке тот, что с красными глазами.
– Из России, – не стала врать я.
– А номера на авто польские.
– Ее владелец умер.
– Но не мы его убили, – поспешила добавить.
– Ваш друг ранен? – заглянул мужчина в салон.
– Да. На нас напали в Варшаве.
– Живая собака? – удивился он.
– Подобрали в первые дни катастрофы.
– Куда конкретно направляетесь?
– В Дортмунд. Хотим найти друга.
– Винфрид, – обратился он к белоглазому напарнику, – перепиши их имена и открой шлагбаум.
– Можно вопрос? – спросила я красноглазого пограничника.
– Конечно.
– Ваш коллега белоглазый. В Германии нет противостояния?
– Нет. Мы готовились к
