если бы слова убивали — они бы убили.) Да! Так и кажется, что их напустили нарочно — потому что и долго думая лагерные распорядители не изобрели бы бича тяжелей. […] Так и кажется, что по христианской мифологии вот такими должны быть чертенята, никакими другими!5
Сплоченность малолеток, окрепшая в жизни на улице, в коммунах и тюрьмах для несовершеннолетних, в лагерях только упрочилась. Солженицын отмечает:
Но вот интересно! — вступая в борьбу жестокого мира, малолетки не борются друг против друга. Друг во друге — не видят они врагов! Они вступают в эту борьбу — коллективом, дружиной! Ростки социализма? внушение воспитателей? — ах, не бормочите, лепетуны! Это снисходит на них закон воровского мира. Ведь воры — дружны, ведь у воров — дисциплина и паханы. А малолетки — это воровские пионеры, они усваивают заветы старших6.
Малолетки признают только силу, только если перед ними такой же, как они. Об этом откровенно пишет Солженицын: «Малолетки безумышленны, они вовсе не думают оскорбить, они не притворяются: они действительно никого за людей не считают, кроме себя и старших воров! Они так ухватили мир! — и теперь держатся за это»7. Бесчеловечность закона
Беспризорные столкнулись с тем, что произвол и насилие в отношении беззащитных практикуются как раз теми, кто должен воспитывать уважение к закону. Серьезный случай издевательств воспитателей над беспризорными стал достоянием общественности после того, как в «Комсомольской правде» от 30 августа 1927 года вышла большая статья о Покровском приемнике в Москве (известном как Покровка), одном из самых крупных в то время. Тридцать пять содержавшихся там беспризорных подписали письмо в газету, началось расследование случившегося: троих мальчиков девяти и десяти лет обвинили в том, что они украли у директора кольцо и продали его, чтобы купить сигареты и сладости; за это воспитатели их жестоко избили и угрожали отправить в Соловецкий лагерь. Мало того: обнаружилась настоящая «комната пыток» (так буквально говорится в статье), куда часто отправляли детей. В статье показана страшная картина из жизни беспризорных в приемнике, предназначенном для их содержания и перевоспитания.
Комнатой пыток называли ребята комнату педагогов — братьев Балагушиных. Там криком, кулаками и резиновой палкой велись допросы. Оттуда часто — плач и крик. Это «жандарм» и «палач» (как прозвали ребята «активных» педагогов) делают свое дело. […] В пустой спальне я видела совершенно голого мальчика, острые ребра которого упирались в голые доски. Он лежал на животе и спал, на лице с разводами недавних слез жило что-то тревожное, больное. Сон на голых досках, как видно, был нелегким.
«Заставляют спать без простыней и одеял, раздевают догола… Раздевают всю спальню за ерунду», — писали в заявлении ребята. В жизни — страшнее слов. По три дня оставляют наказанных без белья и без постели, по неделям — без постельного белья. Так воспитывают холодом и голодом.
«За малейший проступок оставляют без обеда и заставляют часами ждать из-за одного целых 130 человек. Всегда обед дают холодный, а также и ужин. Хлеб дают плесневелый, чаю нет уже целых три недели, белье не меняют месяцами, и бани нет совсем. Всегда ребята голодные, хоть и дают есть, но пища не годится. В некоторых семьях дают свиньям то, что мы едим»8.
В статье иронично толковалось воспитание в Покровском приемнике со ссылкой на Маркса («бытие определяет сознание»), обыгрывалось созвучие слов «бытие» и «битье»:
«Бытие определяет сознание». В данном случае и бытие и «битье» определило творчество ребят. В жизненных передрягах куется беспризорник. Он смотрит на мир несколько скептически, ему многое «все равно»9. Ликвидация беспризорности, ликвидация воспитателей
В 1930-е годы расправа с беспризорными, начало которой положило Постановление от 8 апреля 1935 года «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», в значительной степени переплеталась с участившимися цензурными вмешательствами, а зачастую и с физической расправой над советскими писателями, описывающими жизнь этих детей и сирот в целом. Трудно не отметить это совпадение.
Например, история Григория Белых, одного из воспитанников детской колонии ШКИД,
школы-коммуны имени Достоевского, созданной в 1918 году в Петрограде Виктором Николаевичем Сорока-Росинским, талантливым педагогом, преданным делу образования и перевоспитания подростков10. В соавторстве с Леонидом Пантелеевым (псевдоним Алексея Ивановича Еремеева), также бывшим беспризорным и бывшим воспитанником школы-коммуны, Белых написал в 1927 году приключенческую повесть «Республика ШКИД». Друзья сами послужили прототипами героев: Белых носит в повести имя Григорий Черных, прозвище Янкель, Алексей Еремеев — Ленька Пантелеев, а директор Сорока-Росинский выведен под именем Виктор Николаевич Сорокин и прозвищем Викниксор11.
Повесть подверглась резкой критике со стороны Н. К. Крупской, написавшей в «Правде» разгромную рецензию. По мнению вдовы Ленина, используемый в школе педагогический подход был пагубно индивидуалистским, являлся отходом от марксистских принципов формирования настоящего советского гражданина и больше напоминал замшелую семинарию («...А на деле — не в Чухломе какой-нибудь, а в Ленинграде процветает советская бурса, руководимая людьми, работа которых ничего общего с задачами, поставленными советской властью, не имеет. […] Бурс, хотя бы они и называли себя советскими детдомами, нам не надо»)12. Эта коммуна, выбравшая имя Достоевского, и уже в этом проявившая инициативу и независимость (в издании 1930 года книга называлась «Республика беспризорников»), конечно, не соответствовала советским идеалам, как трудовые коммуны Погребинского и Макаренко, возникшие по инициативе ВЧК. Сорока-Росинский вскоре был переведен на другую работу, он готовил воспитателей для работы с беспризорными и трудными детьми; Белых и Пантелеев продолжали писать книги, их «Республика ШКИД» неоднократно переиздавалась. 27 декабря 1935 года Белых был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности на основании пункта 10 статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР. Считается, что Белых написал, или, по другим сведениям, хранил стихи о Сталине сатирического содержания — преступление, подпадающее под статью о «контрреволюционной пропаганде» и «антисоветской агитации». «Но никакой пункт 58-й статьи, — писал Солженицын, — не толковался так расширительно и с таким горением революционной совести, как Десятый. Звучание его было: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти... а равно и распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания»13. Осужденный на три года, Белых умер от туберкулеза 14 августа 1938 года в Ленинграде в пересыльной тюрьме. Пантелееву тоже предъявлялись различные обвинения. Кроме того, в 1936 году не стало Горького, который высоко ценил книгу «Республика ШКИД» и благодаря своему авторитету в какой-то мере защищал авторов. Таким образом, открывалась дорога для критики психолого-педагогического подхода, изложенного в книге. Был самый разгар Большого террора, а декларируемая «ликвидация беспризорности» сопровождалась изъятием книг об этом явлении, которое, в сущности, никуда не делось.
