слепца и, проводя ею по своей, говорите: «Это моя рука». Если он спросит: «Вы уверены?» или «Вы точно знаете?», потребуются весьма особые обстоятельства, чтобы вопрос приобрел смысл.
414. Но, с другой стороны, откуда мне знать, что это моя рука? Знаю ли я точно, что значит сообщать о наличии у меня руки? Когда спрашиваю «Откуда мне знать?», я не имею в виду, что сомневаюсь в этом. Мы имеем здесь основание всех моих действий. Но мне кажется, что оно неверно выражается словами «я знаю».
415. И на деле разве использование слова «знать» как сугубо философского правильно? Если «знать» выражает интерес, то почему не «быть уверенным»? Очевидно потому, что последнее будет слишком субъективным. Но разве «знать» не столь же субъективно? Разве человек не путается лишь в силу произвольной грамматической зависимости, утверждающей, что «р» следует из «Я знаю, что р»?
«Я верю, что знаю» не обязательно выражает меньшую степень достоверности. Верно. Однако человек не пытается выразить даже максимум субъективной достоверности, скорее, выражает то, что достоверные суждения лежат, как представляется, в основе всех вопросов и мышления в целом.
416. И у нас есть пример этого в суждении, что я жил в этой комнате на протяжении последних недель; моя память меня не обманывает. «Это достоверно вне всяких разумных сомнений».
21.03.1951
417. «Я знаю, что в последний месяц я каждый день принимал ванну». Что я вспоминаю? Каждый день и утреннюю ванну? Нет. Я знаю, что мылся каждый день, и не вывожу этого из каких-либо других доступных данных.
Сходно я говорю: «Я чувствую боль в руке», не обращаясь к особому уголку сознания за образом (допустим, за зрительным образом).
418. Или мое понимание – лишь слепота в отношении отсутствия понимания? Мне часто так кажется.
419. Если я говорю: «Я никогда не бывал в Малой Азии», откуда я получил это знание? Я не выработал его, никто мне ничего не сказал, но моя память подсказывает мне. Значит, я не могу ошибаться на сей счет? Есть ли здесь истина, мне известная? Я не могу отбросить это суждение без того, чтобы не отринуть и все прочие суждения.
420. Даже суждение наподобие того, что я ныне живу в Англии, имеет две стороны: это не ошибка – но, с другой стороны, что я знаю об Англии? Может мое суждение быть ошибочным?
Возможно ли, чтобы все, кто войдет в мою комнату, заявили обратное? Даже предъявили «доказательства», и я вдруг оказался бы безумцем в окружении душевно здоровых или здоровым в окружении душевнобольных? Не начну ли я тогда страдать от сомнений по поводу того, что в настоящий миг кажется мне неоспоримым?
421. Я в Англии. Все вокруг говорит это, куда бы я ни обратил свои помыслы, и мысли мои находят незамедлительное подтверждение. Но не утрачу ли я свою уверенность, если произойдет нечто, чего я ныне не в состоянии даже предположить?
422. Итак, я пытаюсь сказать нечто прагматическое.
И меня сбивает с мысли нечто наподобие Weltanschauung[87].
423. Тогда почему я просто не повторяю за Муром: «Я знаю, что я в Англии»? Это имеет смысл в определенных условиях, которые я могу вообразить. Но когда я произношу это суждение вне таковых условий, как пример того, что и схожие суждения могут иметь достоверность, оно сразу кажется менее нелепым. Справедливо ли?
424. Я говорю: «Я знаю, что р» либо чтобы убедить других, что я тоже знаю истинность р, либо просто чтобы подчеркнуть р. Можно сказать: «Я не верю этому, я это знаю». И иначе (к примеру): «Это дерево. И это не предположение».
Но как насчет такого: «Если я скажу кому-то, что это дерево, это не будет просто предположением»? Не это ли пытается сказать Мур?
425. Это не будет предположением, и я могу сказать кому-то об этом с уверенностью, как о чем-то, в чем нет сомнений. Но значит ли это, что истина бесспорна? Может, то, что я достоверно признаю деревом, поскольку считал его таковым всю свою жизнь, окажется чем-то совершенно иным? Может, меня обманывали?
Тем не менее правильно, в условиях, придающих суждению смысл, говорить: «Я знаю (не просто предполагаю), что это дерево». Сказать, что я лишь верю в это, было бы ошибкой. И было бы совершенно неверно говорить: «Я верю, что меня зовут Л. В.». И это тоже верно: я не могу допускать ошибку в подобном. Но отсюда не следует, что я непогрешим.
21.03.1951
426. Но как можно показать кому-то, что нам ведома истина, не только о чувственно воспринимаемом, но и о предметах? Ведь в конце концов этого не будет достаточно, чтобы человек уверил нас, что знает что-то.
Что ж, откуда начинать, если мы хотим показать?
22.03.1951
427. Нужно показать, что даже если человек не пользуется фразой «я знаю», его поведение свидетельствует об обратном.
428. Допустим, человек обычного поведения уверяет нас, что лишь верит: что его зовут так-то, что он узнает людей, с которыми регулярно встречается, что у него есть руки и ноги, даже когда он на них не смотрит, и так далее. Можем ли мы доказать, что все не так, как он демонстрирует (и говорит)?
23.03.1951
429. Какова причина допускать, когда я не вижу пальцев своих ног, что у меня пять пальцев на каждой ноге?
Правильно ли говорить, что эта причина – опыт, который всегда мне это сообщал? Уверен ли я в опыте более, чем в наличии десяти пальцев?
Опыт вполне может оказаться причиной моей текущей уверенности, но является ли он основанием?
430. Я встречаю персону с Марса, которая спрашивает: «Сколько пальцев на ногах у людей?» Я отвечаю: «Десять. Сейчас покажу» и снимаю ботинки. Допустим, марсианин удивлен моей уверенностью при том, что я не смотрел на ноги. Следовало ли мне сказать: «Мы, люди, знаем, сколько у нас пальцев, пусть даже мы их не видим»?
26.03.1951
431. «Я знаю, что эта комната на втором этаже, что за дверью короткая площадка ведет к лестнице, и так далее». Можно представить случаи, когда я произношу подобное, но они окажутся весьма редкими. С другой стороны, я выказываю свое знание как в действиях, так и тем, что говорю.
И что еще узнается из этих действий и слов? Не то ли, что я уверен в своих основаниях? Из того факта, что я прожил здесь много недель и поднимался и спускался по лестнице каждый день, можно выяснить, что я знаю,
