ко мне сгустком магоматерии оказался «топор». С двумя огромными лезвиями, плавно покачивающийся на ветру, угольно чёрный, со слабо светящимся контуром. Шагнув навстречу этому магическому конструкту, я принялся швырять в него всем, чем когда-то швырялись в меня все прочие, благо энергия, сгустившаяся перед носом, это вполне позволяла. Огнешары, заклятья познания, подчинения и неподвижности, лечилки-абилки, усиленные воздушные кулаки, водяные воронки, молнии… Магические удары прошивали врага насквозь, но видимого вреда ему не причиняли. Исчерпав атакующий арсенал, я попятился к валунам. Нет, особой паники не было, но холодок в душе́ всё-таки пробежал. Атака успеха не принесла. Значит, стоило заняться защитой.
В качестве защиты я начал между собой и противником разные (уже встречаемые в реале) магические конструкции: водяную завесу, стену огня, потоки горячего воздуха, ледяные стены, тянущиеся к небесам ограды из настоящих растений… Тщетно. «Топор» без проблем просачивался через любую.
В запасе у меня оставалось последнее средство. Но применять его требовалось лицом к лицу, в близком контакте. И уж если оно не прокатит…
Роящаяся перед лицом маг-энергия «каменной пустоши» (вся, до последней капли) преобразовалась в свитый жгутом сгусток силы. И этот сгусток я целиком отправил в тесак, а дальше, не останавливаясь, рубанул им по «чёрному топору».
Над склоном пронёсся вой. Если бы я услышал такой полгода назад, сфинктер бы точно не выдержал. Зато сейчас — нормалёк. Воспринял эту фигню с чувством глубокого удовлетворения, пускай и без аплодисментов, по традиции бурных и продолжительных. Очертания «топора» стали плыть, чёрная муть внутри пошла серой рябью. Тем не менее, он не исчез, не рассыпался и даже ударил в ответ. Тёмное лезвие опустилось мне прямо… нет, не на голову (успел увернуться) и не на клинок (вскинул его для защиты), а в неудачно подставленное плечо…
Вот так получилось, блин! Ну, не умею я, ёшки-матрёшки, в мечевой бой. Не учили этой науке в нашей конторе. Но всё равно обидно… Хотя и не так опасно, как выяснилось. Так же как в бугуртийском трактире, часть маг-энергии перетекла из клинка на кожу и таки сумела сберечь своего обладателя. «Топор» отскочил от «брони» без пробития.
Вот только от заброневого воздействия защита, увы, не спасла. Рука онемела вся, от шеи до пальцев. Хвала небесам, что левая, а не правая, в которой тесак, и значит, способности к сопротивлению не потерялись — я снова взмахнул клинком и, хотя в этот раз противника не задел, но смог отогнать и сорвал атаку…
Внезапная передышка дала возможность подумать. Пусть только секунду, но, чтобы решить проблему, хватило и этого. Мозг, как обычно, сработал в критической ситуации на три порядка быстрее, чем в состоянии благодушной расслабленности.
Действовать только одной рукой, да ещё и с зажатым в ней тесаком, было не слишком удобно, однако с задачей я справился. Отодрал от кожи «защитную плёнку» и, словно ловчую сеть, набросил её на врага. «Броня» накрыла «топор» и, не давая противнику вырваться, растянулась до самой земли, а после и вовсе ушла в неё, надёжно закрепившись краями.
Обездвижив гадёныша, я бросился к следующему конструкту — «лапе с когтями». Чтоб «заскульптурить» её по такой же схеме, что и «топор», понадобилось секунды четыре. Ещё по три было истрачено на «шипастую цепь» и «клыкастую пасть». Обе теперь торчали на пустоши, как проститутки на Плешке. Дёргались, извивались, крутили виртуальными задницами, но вырваться из тенетов магической «бронеплёнки» не получалось, как ни пытались. «Пасть», к слову, я остановил практически в шаге от валунов. Промедлил бы хоть секунду, и, боюсь, охранять там было бы уже некого.
Что интересно, во время схватки спящие в укрытие зэки даже не почесались. Их даже вопли пораненных тварей не смогли разбудить. Не иначе как магия повлияла. Местная, специализированная, заточенная исключительно под меня. И переставшая появляться перед глазами, едва исчезла угроза.
Фиг знает, с чем это связано, но думать об этом сейчас не хотелось. Несмотря на «лёгкость» победы, схватка меня действительно вымотала, причём, преизрядно. До самого утра я сидел, привалившись к одному из камней, и следил за пленёнными тварями. Мало-помалу они перестали дёргаться и застыли причудливыми изваяниями. А когда первый солнечный луч коснулся вершины холма, растаяли, словно дым, как будто их никогда и не было…
— Ну что? Как у нас ночка прошла? Гости из леса не приходили? — позёвывая, поинтересовался проснувшийся Корень.
— Нормально прошла. Без потерь, — пожал я плечами…
* * *
Спуск с перевала прошёл, на удивление, спокойно. Ловушки-обманки почти не встречались, а те, что я всё-таки обнаруживал, располагались далеко от тропы. Соответственно, их маг-энергия к иммунной защите не прилипала. Наверно, из-за того, что правящая в этом лесу недобрая сила оказалась истрачена на ночную попытку прикончить меня и моих попутчиков. С одной стороны, это было прекрасно — сегодня мы шли по «зоне», как по проспекту. С другой, приходилось думать-прикидывать, как буду отбиваться от «компаньонов», когда лес и ловушки закончатся. Без маг-энергии выстоять против троих задача, вообще, непростая…
Грань, когда Гиблый лес кончился, а вместо него начался обычный, я ощутил по пению птиц. Привычные звуки и шорохи постепенно наполняли и траву, и подлесок, и теряющиеся в вышине кроны деревьев.
«Последи за чужими», — попросил я мышонка, продолжая идти вперёд и делая вид, что не в курсе о том, что творится у меня за спиной.
Мыш понял меня с полуслова: быстро добрался до воротника и высунул наружу любопытную мордочку. С этого мига я видел всё, что делают идущие следом зэки.
Сначала бывший смотрящий подал какой-то знак, и Шип с Дэлом немного сместились в стороны. Затем Дэл обогнал Корня и, пристроившись шагах в четырёх-пяти у меня за спиной, осторожно вытащил из-за пояса свой тесак.
Момент истины наступил, когда мы один за другим выбрались на залитую солнечным светом поляну. Коротышка резко ускорился и вскинул клинок, с явным намерением опустить его на мою шею. И всё бы у него получилось, если бы я и впрямь, как дурак, верил во всё хорошее-доброе-вечное, что имеется в каждом живущем на этой земле человеке.
Увы, но прожжённый циник опять победил во мне восторженного гуманиста.
Быстро качнувшись вправо, я поднырнул под бьющую руку, прихватил гада за локоток и без замаха, просто на развороте, всадил ему финку под рёбра. После чего толкнул коротышку на рванувшихся к нам Корня и рыжего и отскочил назад. В каждой руке у меня теперь было по тесаку, своему и трофейному.
Через мгновение мы застыли друг против друга. Два кухонных
