только потому, что ощутил, как сильно убыло в резерве. Пустыня Аннуш отторгала Воду намного сильнее, чем любую другую стихию, и на создание этих нескольких горстей Арон потратил почти столько же Силы, сколько до этого ушло у него на все не-Нити для мертвецов.
Ворота крепости были открыты. Не сорваны с петель, не пробиты тараном, просто открыты. Словно защитники крепости — а у нее должны были быть защитники — просто сдались на милость Пустыни, запустили ее внутрь, а сами… Куда могли деться люди? Все то время, что Арон шел к крепости, он не видел ни в ней, ни вокруг нее никакого движения.
Двор перед центральной цитаделью был пуст. Вернее, не пуст — заполнен песком. Внутрь цитадели вела лестница. Сейчас видимыми остались лишь три верхние ступени, все остальное песок погреб под собой. У Арона возникло ощущение, что очень скоро он скроет и остальные ступени, и крепостные стены, и даже парапеты башен цитадели — в отличие от равнодушного песка снаружи песок здесь казался голодным.
Чувство опасности достигло пика в тот момент когда Арон вошел во двор и замерло на этом уровне.
А теперь ему предстояло искать источник этой опасности? Что Арон не любил, так это лезть на рожон. У него на эту жизнь было слишком много планов.
Но у Вечного были другие идеи…
В целом, крепость походила на сторожевой форт — такие до сих пор строили на границах империи. Вот только в империи не украшали стены каменными головами водных гидр и водных химер и не исписывали камни молитвами. Мать научила Арона читать язык Народа Песка, и, несмотря на прошедшие годы, он все еще помнил достаточно для того, чтобы разобрать на камнях все более отчаянные мольбы, обращенные к Великой Матери. Люди просили спасти их от Пустыни…
Просить богов… Ха!
Какое дело бессмертным сущностям до страданий чужих им людей, если даже Праматерь позволила свершиться несправедливости и не вмешалась, когда семью Арона изгоняли из клана? Не вмешалась, когда страдали ее собственные потомки?
Арон не стал заходить в саму квадратную цитадель с четырьмя высокими башнями по краям. Вместо того он начал обходить ее по кругу. Везде между сторожевыми стенами и цитаделью сохранялось достаточно большое расстояние; то здесь, то там виднелись хозяйственные постройки. Потом обнаружился и первый колодец — до самого верха засыпанный песком.
Нужно было завернуть за очередной угол крепости, когда предчувствие опасности резко усилилось. Там, за этим углом, находилось нечто Арону не по зубам. Прежде такой уровень опасности он ощущал лишь от Неркаса.
Медленно, осторожно, стараясь ступать так бесшумно, как возможно, Арон начал пятиться — и остановился, лишь когда вернулся во двор перед главным входом в цитадель. На лестнице, ведущей внутрь, свободными от песка остались только две ступени — песок двигался незаметно глазу, но за несколько минут успел подняться на четверть фута.
Арон обоими руками толкнул тяжелые створки двойных дверей и шагнул внутрь. Что интересно, стоило ему переступить порог, как ощущение опасности притихло.
В узкие высокие окна попадало достаточно света, чтобы разглядеть все в подробностях. Арон ожидал увидеть следы борьбы, мертвые тела защитников, почувствовать отголоски волшбы. Мертвых тел не было. Живых тоже. Магия ощущалась, но старая, вложенная в цитадель еще при ее строительстве. Мебель стояла целая.
Все выглядело так, будто обитатели крепости без всякой спешки вышли наружу — и исчезли.
По винтовой лестнице Арон поднялся на верхний этаж цитадели и развернулся в ту сторону, от которой исходило ощущение опасности. Зашел в ближайшую небольшую комнатушку — ее дверь была распахнута настежь — приблизился к окну и посмотрел вниз.
Продолжение внутреннего двора, его задней части.
Постройки.
Песок.
И тела, наконец-то тела защитников, — вот куда они делись — частично занесенные песком. Правда, их оказалось неожиданно мало — всего восемь мертвых тел, выложенных по кругу. А рядом с телами людей — другие тела, но живые, и уже не человеческие.
Внизу сидело сорок существ, целиком покрытых белым мехом — группами по пять вокруг каждого человеческого тела.
Песчаники.
То, что Арон никогда прежде не видел их вживую, не помешало ему их узнать — и непроизвольно поморщиться. Это что, Вечный решил, будто у подмастерья с четвертым уровнем есть шанс в схватке с этими вот почти не убиваемыми, почти неуязвимыми тварями?
Если и так, то Арон представлял свои возможности куда лучше Вечного. Его единственный шанс заключался в том, чтобы твари его не заметили.
Если бы Вечный еще объяснил, что именно здесь требовалось сделать. Спасать тут явно было некого. Убивать Песчаников? Невозможно — и бессмысленно: Пустыня наплодит новых — столько, сколько ей нужно. Все свидетели, выжившие после встречи с Песчаниками, говорили, что твари появлялись прямо из песка и уходили туда же — просто рассыпались на песчинки.
Беломордые существа, между тем, сидели в основном неподвижно, но иногда одно из них начинало покачиваться из стороны в сторону, и вскоре остальные четверо в его круге присоединялись. Минута, две — Песчаники успокаивались и вновь замирали. А потом также покачиваться начинала другая группа.
Внутри цитадели было почти не жарко, и жажда почти не мучила –работали остатки защитной магии. Арон мог простоять так долго, наблюдая за тварями. Все же — зачем они расселись вокруг трупов? Какой-то ритуал? Своеобразная молитва? Их особая магия?
Что-то блеснуло внизу, а потом одно из человеческих тел изогнулось, будто в агонии. Неужели люди внизу еще не были мертвы?
Арон нахмурился, вглядываясь пристальнее. Снова блеск — он исходил именно от этого дергающегося тела, но сам источник Арон разглядеть не мог. Песчаники, сидящие вокруг вроде-бы-трупа, начали раскачиваться — сильнее, чем до того, — и издавать звуки, напоминающие кошачье урчание. Очень громкое урчание.
Лежащий на спине вроде-бы-труп приподнялся на руках и ногах, туловище выгнулось — а потом лопнуло посередине, и оттуда, где, по идее, должны были находиться внутренности, высунулось что-то крупное, круглое, белое, блестящее. Это что-то больше всего напоминало яйцо, только размером оно было с голову взрослого мужчины.
Один из Песчаников прекратил раскачиваться, осторожно взял яйцо и прижал его к груди. Урчание остальных Песчаников стихло, теперь звуки издавал только этот. Вот Песчаник поднялся на ноги. Воздух рядом с тварью стал на мгновение непрозрачным, потом превратился в большую выгнутую линзу, внутрь которой Песчаник, продолжающий обнимать яйцо, шагнул — и исчез. Тем временем тело, из которого яйцо вылупилось, упало на землю и рассыпалось песком.
Еще семь тел.
Еще семь яиц?
А потом
