заметил сразу, едва оно проявилось, но это не помогло. Бледная радуга вырвалась из-под земли, из-под его ног, растеклась во все стороны и поднялась стенами, мгновенно заключив юношу в мерцающую сферу. Очень знакомую сферу — так выглядели ненормальные Врата Вечного.
Значит, бессмертный маг умел открывать их на расстоянии — и захватывать в них того, кого ему будет угодно.
Арон крепче сжал чужой меч — действие бесполезное, но так ему казалось спокойнее, — и стал ждать.
Сфера почти сразу перестала мерцать радугой, вместо того по ее внутренней туманной поверхности поползли золотые полосы. Полосы съежились, превратились в угловатую вязь — не то неизвестный Арону язык, не то просто узоры. Кое-где вязь прерывалась знаками, которые больше напоминали пиктограммы — стилизованные изображения зверей, птиц и людей.
В прошлый раз никаких золотых полос и пиктограмм не было.
И переход в прошлый раз закончился намного быстрее.
Арон ждал, одновременно пытаясь запомнить хотя бы часть пиктограмм и узорчатой вязи — возможно, разгадав их, он смог бы понять, как Вечный создавал свои уникальные Врата.
Наконец стены сферы растаяли, но золотые знаки продержались на мгновение дольше — будто впечатанные в воздух. Но вот пропали и они, и Арон начал падать — Врата открылись в воздухе, на высоте примерно десяти футов над поверхностью земли… Вернее, над поверхностью песка.
Он полетел вниз, потом покатился по пологому склону песчаной дюны — так и не выпустив оружие. Вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам, готовый в любой момент отразить любое нападение, магическое или обычное. Но нет, отражать было нечего. Со всех сторон его окружали только песчаные дюны, и слабый восточный ветер перебирал песчинки, выравнивая поверхность.
Ничего, кроме песка — ни хотя бы худосочных кустарников, ни змей или скорпионов… Хотя нет, мысленно поправился Арон, встречать последних ему совсем не хотелось, а особенно тратить резерв на нейтрализацию их яда.
Значит, пустыня.
Какая именно?
Арон знал их одиннадцать, расположенных как в самой империи, так на землях соседних государств. Кроме того, существовали еще и неисследованные дикие земли, белыми пятнами нанесенные на карту мира. Существовало знаменитое королевство Стронт, обнесенное непроницаемой стеной, и оставалось только догадываться, что там внутри. Вечный мог закинуть его куда угодно.
Пока что Арон мог сказать только одно — здесь было жарче, чем в поле с мертвецами или в местности, где находилась вилла Вечного. Намного жарче.
Происхождение от Ледяной Богини должно бы было означать, что ее потомки плохо переносят жару; даже само их прозвание — «ледяная кровь» — подразумевало это. Однако Арона жара никогда не тяготила — в отличие от других учеников и подмастерьев Пеларе, которые летом всегда норовили спрятаться в тени.
Но жара в столице, даже в самые душные дни, не шла ни в какое сравнение с той, которая царила здесь, в пустыне. Полуденное солнце пекло безжалостно, раскаленный воздух окружал его со всех сторон, будто обливал кожу кипятком, а песок обжигал ноги даже сквозь подошвы ботинок.
Первым делом Арон попытался вызвать собственные Врата, и в этот раз нисколько не удивился, когда ничего не получилось.
Вечный! Чтоб его бе…
Хм…
Нет, некоторые мысли не стоило додумывать — как знать, не владел ли бессмертный маг Магией Разума, пусть она была запрещена богами и считалась утерянной.
Арон взобрался на ближайшую дюну, выискивая хоть что-нибудь, что могло послужить убежищем — и действительно, с противоположной стороны чернели крепостные стены.
Крепость посреди пустыни.
Не развалины, а полностью целая крепость, со всеми сторожевыми башнями, с нетронутыми стенами.
Кто вообще строит крепости посреди пустыни?
…Или крепость, как ей и положено, охраняла обитаемые земли? И оказалась окружена песками совсем недавно? Если так, то Арон знал, куда Вечный забросил его, и эта пустыня была худшей из всех известных — потому что была живой. В империи ее называли пустыней Аннуш, а вот Народ Песка звал ее просто — Пустыней.
Прежде Арон удачно избегал этого места. Но Вечный, конечно же, выбрал именно пустыню Аннуш для очередного испытания. Чем хуже, тем лучше? Осталось понять, в чем это новое испытание заключалось, кроме очевидного, конечно, — не умереть от солнечного удара и не поджарится на раскаленном песке.
Итак, у Арона был выбор — он мог остаться здесь, и, использовав часть резерва, создать в песке временное убежище от солнца, — потому что даже его подкрепленная Даром выносливость не могла долго выдерживать эту жару — а потом, дождавшись ночи, пойти либо к крепости, либо в любую другую сторону.
Крепость казалась очевидным выбором — там точно была тень, там был, вероятно, колодец, и, вероятно, не один. Но от крепости исходило ощущение опасности. Пока довольно слабое ощущение, но Арон был уверен — чем ближе он подойдет к крепости, тем сильнее оно станет.
Крепость была капканом, готовым захлопнуться, как только жертва окажется внутри. Нет уж, Арон не собирался добровольно лезть в ловушку. Если именно это задумал Вечный, то ему следовало объяснить свой план заранее.
Арон спустился с дюны и осмотрелся, выбирая место, где будет лучше построить убежище. Пожалуй, он мог бы создать что-то вроде землянки — песок, оплавленный магическим огнем, прекрасно превращался в камень. Немного Огня и немного Земли дадут ему достаточное пространство, наполненное воздухом, охлажденным магией, с толстыми каменными стены и таким же потолком, а над этим около фута песка… В целом, это был неплохой план и не очень затратный для его резерва…
Арон успел призвать только Огонь, когда мерцающая сфера вновь окружила его, отрезав доступ к призванной стихии.
Окружила всего на мгновение и исчезла.
…Сложно определить высоту, когда стремительно летишь вниз, но, судя по силе удара, в этот раз Вечный сбросил его футов с двадцати, не меньше, потому что Арон отчетливо ощутил, как треснуло несколько ребер и что-то болезненно хрустнуло в левой ноге.
Поднявшись на ноги, Арон с сожалением зачерпнул из резерва, залечивая повреждения, а потом с раздражением, но без удивления посмотрел на крепость, которая оказалась в три раза ближе. Опасность, которую он ощущал, усилилась тоже в три раза. Значит, Вечному требовалось, чтобы он сам вошел в ловушку — именно сейчас, под полуденным солнцем.
И ведь не откажешься.
Когда до ворот крепости осталось не больше пятидесяти шагов, Арон призвал стихию Воды. Жажда, в отличие от жары, мучила его все сильнее — мучила и ослабляла. Последнее дело — идти навстречу неизвестной опасности слабым.
Вода отозвалась с неохотой. Одна горсть, две, три… Арон заставил себя остановиться
