я деланно хихикнула и вскинула брови.
— Ой, Марта, ты дурочкой мне не прикидывайся, — Платон театрально зевнул, — не дано тебе оно. Давай выкладывай одним махом все свои сумятицы. Я погляжу, ты их подкопила к нашей встрече.
— Разумеется, после разлуки длиной в семнадцать лет самое то двум влюблённым говорить о сумятицах одного из них.
— Заметь, я сумятицами не страдаю, — съязвил мужчина и легонько ущипнул меня за бедро.
— Ау, — надула я губы, потирая ущипленное место, — я тоже.
— Марта, — Плутоний закатил недовольно глаза, — пытки щекоткой никто не отменял.
— Всё хорошо, — всхлипнула я, нервно смеясь.
— И? Развивай мысль.
— Чересчур хорошо, чтобы быть правдой. И почему ты назвался Волгиным? И как ты связался с Ней?
Платон присел на кровати, скрестив руки на в меру накаченной, молодой в отличие от моей груди, и посмотрел задумчиво в пространство какой-то комнаты, напоминающей каюту на корабле, с круглым окном в виде штурвала, за которым плескалось иссиня-бирюзовое море. А я откинулась на подушки, прикрывая наготу простыней и наблюдая за рельефной спиной возлюбленного.
— Поговорим с тобой на чистоту и договоримся до всего раз и навсегда, — начал он, обернувшись на меня, и я согласно кивнула, — я был верен тебе душой, Марта, и любил с момента знакомства, с первого взгляда. Но я не евнух, и, прости, Ильинская, не мог отказать себе в плотских утехах. Да и ты, как я заметил, успела замуж сходить за Липатова и повенчаться с ним. Из нас двоих ты обещала никогда не забывать меня и помнить о нас. И что в итоге?
— Но я же вспомнила, — я приподнялась и погладила его по спине, покрывшейся россыпью мурашек от моего прикосновения, — Плутоний, прошу, не кори меня.
— А я и не буду, Марта, — он подтащил меня к себе и приобнял, — не буду, если ты перестанешь изводить меня и себя на ровном месте, прекратишь жить прошлым или сомневаться в будущем. Я дико устал искать, находить и терять тебя раз за разом. Я, знаешь ли, не молодею, и сердце моё поистрепалось порядком, любя тебя на расстоянии через годы, расстояния и расставания.
— Мне говорили на днях, что я виновата перед тобой, — пролепетала я и переползла Платону на колени, целуя его в хмурую лохматую бровь.
— Не слушай никого, кроме меня, — Плутоний усадил меня к себе вплотную, водя носом по моей шее, словно вдыхая нотки вновь подступившего желания слиться с ним душой и телом. И неважно, что я венчалась с другим, с которым мы так и не стали небом едины. Ведь, независимо от данных клятв Богу, от сказанных слов перед алтарём, стать одним целым двоим дано только, когда они истинно любят взаимно друг друга.
Глава 33
Корабль мерно раскачивало по волнам, и нас под шум прибоя уносило далеко-далеко от проблем и невзгод в долину неги. Мы никак не могли утолить жажду по совместным ласкам, общению, близости после мучительно долгого расставания. Насыщение так и не наступало, нас обоих одолел ненасытный голод. Мы правда словно изголодались сексуально, духовно и эмоционально. Кто хоть раз разлучался с любимым человеком, сможет нас понять. Когда воздуха не хватает в лёгких, и вы самозабвенно целуетесь, вдыхая друг в друга кислород. Когда внутри разгорается лава желания и выливается, выливается через край наружу, будто потухший вулкан любви извергается. Когда вы говорите, говорите, и вам категорически мало сказанных слов, их не хватает. Когда хочется вдвоём нырнуть в пучину страсти и погружаться долго, медленно, глубоко в чувства, до самого дна, и, оттолкнувшись от него, вместе выплыть наружу.
Я стояла обнажённая без какого-либо стеснения и наблюдала за мерцающими звёздами в окно каюты. С Леонидом я не позволяла себе ходить при нём в нижнем белье, не то что голой, он меня тут же осаждал, осуждал и принижал. «Правильные жёны при муже не трясут голой задницей. Мы с тобой венчались для чего, чтобы ты меня к похоти склоняла?», — слышала я порицания не раз. А как-то мне взбрело в голову «подогреть» интерес остывшего ко мне Липатова, и я, начитавшись советов в интернете, собралась станцевать ему лёгкий стриптиз, совсем скромный и невинный, так мне прилетело с матами и перематами: «Так себя ведут только грязные шлюхи! Моя жена не может быть бл*дью!». С Платоном я возрождалась, оттаивала, раскрывалась. Я столько слышала о том, как важно найти своего мужчину, который, с любовью, нежностью и да, вожделением, раскроет тебя, избавит от внешних лепестков, сорвёт твой бутон. И я нашла этого мужчину, постепенно избавляясь от стеснения, страхов, комплексов обнажиться перед ним во всех смыслах, ибо обнажить душу порой куда интимнее, чем снять одежду с тела. И ведь я давно его нашла. Нашла и потеряла, и снова обрела…почти. Почти, потому что, как бы я не старалась, а умом понимала, что мне лишь снится сладкий, дурманящий сон.
— Марта, — Платон защекотал мою спину, и я, извиваясь, завизжала, — ну нет, я их не вынесу и выброшу за борт.
— Кого? — развернулась к нему лицом, пробуя остановить пытки щекоткой.
— Сумятицы, — он ткнул меня слегка в мой лоб, — они у тебя тут отражаются. Красными буквами и жирным шрифтом.
— Ничего подобного, — я выдавила улыбку, но Плутоний мне не поверил.
— Ты не умеешь прикидываться дурочкой, и меня, кстати, — пожурил любимый, — не держи за слепого дурака.
— Забыли, проехали, — засмеялась я, подбирая слова, — как там у вас молодых нынче?
Платон вспыхнул гневом в секунду, услышав про молодых, с силой бросил меня на кровать и принялся щекотать мои пятки.
— Ааа, нельзя, — вырывалась я, — пятки нельзя щекотать, запрещено, пусти.
— Опять, — скрутил он мои руки и обездвижил, — опять твои сумятицы про разницу в возрасте. Да у меня с тобой седина скоро появится.
— Не опять, а снова!
— Марта! — Платон одним движением перевернул меня на живот, выкрутив мне руки за спину, и отвесив шлепок.
— Молоденький, жеребец, — расхохоталась я, — жених на выданье, прям мужчина-огонь.
— Ну, Ильинская, — любимый ослабил хватку и стал целовать мою шею, проводя языком ниже по спине.
Я покрылась приятными мурашками и застонала, а потом перед глазами возник Тихон.
— Чёрт!
— Эмм? — прервал ласки Платон.
— Он то здесь откуда? — засопела я рассерженно.
— Да кто, Марта? — выдержка любимого затрещала по швам, в голосе засквозили нотки металла.
— Тихон, — я указала в угол каюты, — ты не видишь кота тёти Маши? Разумеется, это же сугубо мой сон.
— Ах, этот, — Плутоний махнул безразлично рукой на кота и вернулся к своему излюбленному некогда занятию
