голодно клацать зубами!
– Ну, ты-то не потолстела! – хмыкнула Белка.
Дэль пожала плечами.
– Фриммцам вообще не свойственен лишний вес. Кроме того, я столько не ела!
– А я ем! – с набитым ртом заявила кальмеранка. – И буду! У меня от голода голова кружится!
– Это какой-то кошмар! – Дэль сочувственно погладила ее по макушке и ушла.
Почти сразу после ее ухода Изабеллу навестил Джей, который принес пирожные.
Тарелка была трогательно накрыта белоснежной салфеткой. Тайшелец поставил ее рядом с Белкой, сел напротив и тяжело вздохнул.
Девушка как раз расправилась с рагу и потянулась к пирожным, однако, посмотрев на посетителя, передумала и спросила:
– Чего ты маешься? Из-за Прорыва?
Анджей кивнул. Никому кроме Белки он не признался бы, что чувствует себя ущербным на курсе, где все, кроме него, уже испытали Прорыв.
– Я не верю в отсутствие у тебя способности рекурсировать! – воскликнула девушка. – Император не мог ошибиться, подписывая свитки!
– Император тут ни при чем… – задумчиво пробормотал Джей.
– Это как? – удивилась Белка и все-таки взяла пирожное.
– Каждый год в определенный период времени он получает свитки на подпись. Из Фартума.
Позабыв о лакомстве, Изабелла смотрела на него, открыв рот.
– А… Откуда берутся свитки? Кто собирает информацию о потенциальных рекурсантах, кто вписывает их имена в приказ о зачислении?
Фон Рок пожал плечами.
– Я пытался найти ответ на этот вопрос с тех пор, как попал в Фартум.
– И? – напряженно спросила кальмеранка.
У нее опять заболела голова, поэтому она поспешила вонзить зубы в пирожное.
– И ответа нет, – пожал плечами Джей. – Но все указывает на то, что это делает сам Фартум. Магия Фартума.
– Обалдеть! – искренне сказала она.
Фон Рок поднялся.
– Я пойду, обжора. Вечером принесу еще что-нибудь!
– Я так растолстею! – вспомнив подколки Дэль, пожаловалась Белка.
– А я согласен растолстеть, лишь бы испытать Прорыв! – в ответ пожаловался тайшелец и собрался уходить, когда она окликнула его.
– Зачем ты искал информацию насчет свитков, Джей?
– Пытался понять, как я здесь очутился.
– Не понимаю! – покачала головой Изабелла.
– Способность рекурсировать – потомственная, – пояснил он. – Я знаю наизусть свою родословную до тринадцатого колена. Так вот, ни в роду отца, ни в роду мамы рекурсантов не было!
– Планида Спасителя! – Белка схватила второе пирожное.
– Вот и я о том же! – кивнул Анджей и вышел.
А Изабелла слизывала сладкий крем и думала, что раз она здесь оказалась, кто-то из ее неведомых родителей был рекурсантом… Или дед! Или бабка! Или пра-пра-пра… И на сердце теплилась радость – как огонек в камине в снежный день. Предки, о которых она никогда не думала, оказывается, оставили в качестве напоминания о себе волшебство в ее крови. Волшебство, приведшее обитательницу кальмеранского дна в Фартум!
Эту странную радость не спугнул даже приход ректора, который прозанимался с ней до вечера. В завершение занятий он приказал Белке снять браслет и взять себя за руку.
– А теперь, Лакрими, перенесите меня в место в любом из миров, в котором хотели бы сейчас оказаться!
Она испуганно посмотрела на него. Возможность «шагнуть» в соседнюю палату приводила ее в восторг, а как насчет соседнего мира?
– Я могу попасть только в Кальмеран, ректор… Наверное! – растерянно ответила Изабелла. – Поскольку для того, чтобы куда-то рекурсировать, нужно либо точно представлять место, либо знать координаты континуума.
Фон Тарс кивнул.
– Пусть будет Кальмеран! Рекурсируйте!
Белка закрыла глаза, чтобы не отвлекаться, и представила берег реки за городской чертой, поросший кустарником и лопухами. Там вечно распевались лягушки, скользили по воде быстрые водяные жуки, и камыш раздавался в стороны, открывая покойную речную гладь, в которой отражались облака, лишь иногда встревоженную играющей рыбой.
Кожи коснулся холодный воздух.
Белка отрыла глаза, узнавая созвездия кальмеранского небосвода. Разросшиеся кусты дружески тыкали ветвями в спину, река плескала у ног, над руслом клубился туман, а камыш в ночной темноте казался вырезанным из бархата. Она не была здесь восемь лет…
В глазах защипало.
– Неплохо, – проворчал фон Тарс. – Но еще несколько дней вы побудете в лазарете. На всякий случай. Учить вас рекурсировать, используя координаты, задача преподавательского состава, не моя. Возвращаемся, Лакрими!
Сразу после возвращения в палату, ректор ушел, а Белка залезла под одеяло и свернулась под ним, как кошка, жаждущая укрытия и тепла. Очень непросто принять возможность сделать шаг отсюда туда, особенно если под «туда» понимается любой из пяти миров!
Скрипнула дверь. Кто-то прошел в палату и опустился у ее кровати на корточки, чуть приподнял одеяло. Блеснули зеленющие глаза Демпси Монтегю.
– Эй, – негромко позвал он, – с тобой все в порядке? Я видел ректора… Что, не получается рекурсировать?
– Как раз получается, – глухо откликнулась она, – и это… это…
– И это тебя вымораживает, – улыбнулся Монти. Сел прямо на пол, опершись затылком о матрас.
– Когда у меня получилось в первый раз сознательно рекурсировать, меня вывернуло, – признался он. – Границы реальности, существующие в нашей голове, исключительно хреново раздвигаются!
Девушка чуть пошевелилась.
– Правда, вывернуло?
– Правда, – засмеялся он. – Прямо на ботинки ректора!
Белка вылезла из-под одеяла.
– Ты врун, Монти!
– Есть немного, – усмехнулся он и, запрокинув голову назад, посмотрел на нее. – Ну, хорошо, не на ботинки – рядом. Но это – истинная правда! Могу поклясться любым богом из любого мира!
– Не клянись, – улыбнулась она.
Все еще глядя на нее «вверх ногами» он протянул шоколадку.
– Дэль говорит, что я потолстею! – хмыкнула Белка, забирая подношение, усаживаясь на кровати, скрестив ноги, и отламывая шоколадную дольку: – Будешь?
Он потянулся к шоколаду, и его пальцы коснулись ее кожи. Изабеллу будто прошило током – до самого сердца и ниже. Тело дрогнуло в сладостном ожидании. Позабыв о лакомстве, она уставилась на Монтегю округлившимися от изумления глазами.
– Ну ты вылитая белка! – восхитился Монти и, наконец, развернулся. – В следующий раз принесу тебе орехов!
А Белке отчаянно хотелось, чтобы Монтегю ушел. И не менее отчаянно хотелось, чтобы остался. Она не любила нового – прошлая жизнь приучила к тому, что старое и знакомое лучше, а неизвестное чаще всего приносит неприятности. Именно поэтому ее ощущения от прикосновений землянина оказались пугающими, но при этом… завораживали. Никто и никогда не прикасался к ней так! Однако страх был здесь, с ней, ведь совершенно ясно, какую власть может обрести мужчина над женщиной, если от одного его поглаживания хочется ластиться к нему течной кошкой.
– Знаешь что, Монти, уходи! – севшим голосом сказала она. – Уходи сейчас же! Я не ищу случайных развлечений, как ты! Они мне не нужны!
Он придержал ее за подбородок, заставив смотреть на себя.
– А что тебе нужно, Белк?
В то, что когда-то было необходимо, она перестала верить:
