случиться со мной?! — высказываюсь из вредности. На самом деле, я и сама давно поняла, насколько была дурной головой.
— Да выбирать надо тех, кто хотя бы дискомфорт не доставляет. Выбери себе любого и носи с собой как сумку Гучи. Но нет, тебе надо было подобрать целлофановый кулек, который вокруг шеи повязала и пытаешься убедить себя, что так и надо! Ты красивая девка, Туманова. Цени себя, наконец! Надо Влада набрать, куда он там смотрит вообще…
— Хватит уже, Марк! Знаю я, что столько времени слепой клячей ходила…
— И помирала потихоньку, — ехидно вставляет он и получив толчок в плечо от Таи поворачивается, целует ее в уголок губ и говорит примирительно, — Ну а что, жена, раз уж начал говорить — то все.
А мне делается смешно. Аланьев та еще черствая горбушка, но он настоящий.
— Теперь-то ожила! — развожу руками с улыбкой на губах.
— Вот за это мы и выпьем, — кивает Марк и разливает наш любимый для посиделок напиток.
Какое-то время мы сидим молча. Либо в Аланьева мгновенно заполонило эмпатическое ощущение, что сезон принимаемых безнаказанно нравоучений закрыт, либо он просто увлекся своим мобильником. Я ставлю на второе. Тая, та точно обходительно молчит. А я вот раздумываю, а действительно ли выглядела так?
То, что Артем был мною не любим никогда не скрывала. Было уважение, привязанность, убеждение в правильности и безопасности от боли любви, потому что не может быть больно от того, чего попросту нет. Но со временем благодарность, которая в последствии и стала фундаментом для постройки наших отношений начала давить на меня. Она превратилась в Артемову манипуляцию, которой я, если на свежую без эмоций голову подумать, превосходно поддавалась. Как собака дрессированная.
О чем бы мы ни спорили, когда я уже наконец не выдерживала и Лукашин видел, что теряет меня, он говорил о том, что это именно он! Он! А не кто-либо еще помог мне тогда. Ещё и слова подбирал такие громкие, красочные: вытащил, поднял, на руках отнес в безопасность… И хоть я всегда сама использовала для него аргумент, что ничем ему за это не обязана, пока не услышала отрезвляющую не щадящую речь друга, осознала, что толком в это и не верила.
Понимание, что я никогда не полюблю его давило. Знала, что должна и винила себя в том, чего не способна дать. В итоге стала просто пультом в его руках. Он осознавал, какой виноватой я себя чувствую и блестяще это против меня же и использовал. Козел.
— Господи, да пошли мне уже нормального мужика! — выдыхаю сердито, и замечаю, как сотрясаются в смехе плечи препода, — Хватит ржать с меня, Аланьев!
— Ой-ой, какая сердитая! — поднимает руки и когда нашу стычку нарушает дверной звонок, без удивления идет открывать, усадив подскочившую Таю на место.
— Ты что-то понимаешь? — приподнимаю бровь.
— Я? Понятия не имею. Что-то у моего мужа стало занятно много тайн. Надо подсказать правильное направление, пока путник окончательно с дороги не сбился, — это звучит угрожающе и я прыскаю, а вслед за мной и подруга.
— Привет, Марк Валентинович, — слышу краем уха на диво знакомый голос.
— Какой я тебе Валентинович? Я тебе что, преподаю? Тебя если на десятый год оставили, ты говори, я похлопочу.
— Куда похлопочу? Понятия не имею, как ты на рынке такого успеха добился, если считать не умеешь, — а потом звучит серьезно, — где моя Арина, Марк?
— Прямо и налево. Забирай.
На последнем слове Ветров уже врывается на кухню для того, чтобы буравить меня долгим серьезным взглядом. Расправляю плечи, стараясь не теряться.
— Привет, Макар, — первой нарушаю тишину.
— Здравствуй, моя пропажа.
Он делает шаг ко мне, подает руку и когда я встаю со своего места, перекидывает через плечо самым наглым образом.
— Поставь меня немедленно, Макар! — требую, а не прошу, но, кажется, моя просьба оказалась не слишком ему интересной.
— Тая, очень рад снова тебя видеть, — не знаю, какие эмоции на его лице, потому что передо мной лишь спина, но когда я извернувшись смотрю на подругу, та улыбается.
— Тась, ну помоги, — смотрю на нее осуждающе. Она вообще чей друг — мой или медведя?!
— Прости, Ариш, но я больше ни во что не вмешиваюсь, — пожимает плечами, закусив губу. И делает мне ручкой, когда Ветров выносит меня из дома, по пути прихватив мою обувь и верхнюю одежду.
Машина находится сразу за воротами и усадив меня на пассажирское, он кладет вниз обувь, а вещи назад, после чего обходит машину и садится рядом.
Дорога проходит в молчании. Ветров зол. Очень-очень.
Глава 32
В квартиру поднимается так же — в молчании. Разве что, подъехав к элитной высотке, Макар мягко подымает меня на руки, а я не сопротивляясь кладу руки на его грудь, хотя и успела заранее надеть ботинки и пальто. Я вообще-то собиралась топать сама, однако, поскольку выбирать не пришлось пригрелась на ручках.
Мы оказываемся в квартире довольно быстро, поднявшись на прозрачном лифте. Почему-то именно сейчас вспомнилось, как когда-то давно, когда Тая только перевелась в наш вуз, я просила её идти по ступеням, не желая даже входить в кабину лифта. Мне, выросшей в частном доме было не то, чтобы страшно, а скорее, боязно. «Я не трус, но я боюсь» — говорил наш математик в школе, когда никто не хотел выходит к доске. Вот в точку.
Эти железные ящики, передвигающиеся между этажами, пугали, не внушая доверия. А потом, когда пользоваться лифтом стало не прихотью, а вынужденной мерой, я как-то успокоилась и переборола этот нюанс в своей биографии. Не объяснишь ведь заказчику, что на двадцатый этаж ресторана гостиницы я побегу пешком, а потом буду сидеть с вспотевшими подмышками. Да и Горгона, когда за отчетами отправляла, требовала делать это быстро, а на каблуках по лестнице — то еще удовольствие. Пробовала.
Сейчас же ступая в лифт я всегда ощущаю легкое беспокойство, только вот в руках Макара меня о такой мелочи я даже не задумываюсь. Кажется, в его руках не страшно абсолютно ничего. Уютно и спокойно — вот как я чувствовала себя раньше и чувствую сейчас. И стоит ли бегать?
Он ставит меня на пол, не произнеся ни слова и атмосфера давит. Присев передо мной, расшнуровывает ботинки, а после стягивает пальто. Сам быстро справляется с кроссовками и через голову стягивает темно-серую толстовку.
Ветров берет меня за руку и ведет к накрытому столу. Закуски, салаты и горячее. Все слишком изысканно для простого обеда.
