скрестила, похоже, еле сдерживается, чтобы не отвесить леща. А мне вдруг смешно становится, вот уж действительно. Тим, ты идиот!
— Нет, просто мне не нравится априори, когда тебя трогают мужики.
— Он меня всего лишь обнял. Прекращай. Мы теперь будем видеться с ним, у Саши тоже почти никого не осталось, и папа ушел от его мамы, видимо, к моей.
— Слушай, у вас в городе с мужиками проблемы, что ли? Их мало или? Я ничего не понимаю, — развожу руками, на самом деле поражаясь данному факту.
— Ты вместо возмущений, лучше бы вспомнил, где ты потерял конверт? — фыркает Аленка, надавливая на больную мозоль.
Обязательно об этом сейчас? Я и так по этому поводу места себе не находил. Все пытался вспомнить, а не в офисе ли Артема, но… Думаю, если потерял там, то братец бы уже подсуетился и наверняка позвонил. Но он, похоже, решительно махнул рукой на меня и свою будущую жену. Вот и вся любовь! Что и требовалось, в общем, доказать!
— Я тут подумал, может, мы задержимся на пару деньков, а? — привлекая Аленку к себе за талию, мурлыкаю ей на ухо.
Она отстраняется в ту же секунду, смотрит на меня с непониманием. В глубине ее глаз вспыхивает огонек, и я вижу, что ей и хочется, и колется. Сомнения одолевают мою бывшую, она, словно борется сама с собой. Вот дурочка-то! Кажется, я уже частично доказал ей, что готов и в ад за ней шагнуть! Но Алена все взвешивает, боясь ошибиться. А я уже не знаю, как доказать ей, что изменился и уже не тот лоботряс, каким был раньше.
— Если тебе так хочется, — касается она пальчиками моей груди, проведя вниз. Цепляет пуговицы на рубашке, а я едва не рычу, стоя напротив. — Можешь остаться, а я возвращаюсь!
Вот уж спасибо, детка! Умело она меня опустила с небес на землю.
— Соскучилась по Артему?
— Представляешь, очень! Жажду вернуть ему все подарки и с легкой душой попрощаться с вашим домом.
— Какая жалость, что мы видеться будем лишь на работе.
— Это легко исправить, — подмигивает она мне, — уволь. И можем вообще больше не встречаться.
— Да ты первая не выдержишь, — хорохорюсь перед ней, крутя в ладонях ключи от машины.
— Спорим? — цокает Ветрова языком, ожидая от меня ответа.
— Нет, — гордо заявляю я и направляюсь к авто.
Еще чего, нашла на что спорить. Нет уж. Это неинтересно абсолютно.
Только пристегиваю ремень и завожу тачку, как в кармане начинает вибрировать мобильный. С неохотой лезу, достаю его и вижу, что звонит Оля. Хм, может, с пацаном что?
— Ты когда вернешься? — не дает она мне даже поприветствовать ее.
— Что-то случилось? — спрашиваю настороженно, потому как взволнованный тон девушки мне не нравится.
— Да, — выпаливает она, — случилось. Я открыла правду твоим родителям!
Глава 20
На каждом повороте я все крепче вжимаюсь спиной в кресло. Тимур гонит так, что, кажется, у нас из-под колес начнут лететь искры. На любой мой вопрос он реагирует слишком остро: хмурится, цедит медленно и нехотя, будто находится не в авто, а на допросе. Я вижу, что его все бесит, но до конца не понимаю причину такого поведения. Сначала думаю, что Кирсанова расстроила наша поездка в мой город, толком ничего не узнала, зато отыскала нежданно-негаданно родственника. От этой мысли я, кстати, улыбаюсь, мне кажется, что солнечный свет наполняют мою душу. Вспоминаю глаза Саши и хочется вернуться. Какие-то полчаса изменили мою жизнь, это так приятно осознавать, оказывается, что есть на свете родной человек. И пусть мы ранее никогда не встречались, зато отчего-то не покидает уверенность, что впереди нас ждет еще много радостей и общения. Мне хочется узнать брата лучше, чем он живет, как проводит свободное время. Конечно, вот так внезапно повстречать человека и убедиться, что он не чужой — непросто. Всегда будут «но», подозрения и недоверие, но мне кажется, что мы сможем в дальнейшем обойти острые углы.
Устав изрядно, от недовольного вида Тимура и показаний стрелки, которая демонстрирует, что Кирсанов нарушает правила, нагло превышая скорость, в очередной раз интересуюсь, не желая дать ему возможность отмолчаться. Мы либо команда, либо каждый по себе. Третьего не дано!
— Ты еще долго собираешь дуться? — хмыкаю, ожидая от Тима ответа.
— Ален, я просто в ярости, — выдает он, продолжая крепче сжимать руль.
— Может, поделишься все-таки?! Знаешь, мне надоело играть в молчанку. А то как-то странно выходит, — развожу руками, решая, что могу быть откровенной с ним сейчас.
Меня действительно гнетет его странное поведение, ведь совсем недавно Кирсанов сам настаивал, чтобы не таили друг от друга ничего и что? Первый же и замолчал, как только запахло жареным. Да, мне интересно, что ему сказала Оля, а это наверняка была она. Я же видела ее имя на дисплее телефона.
— Что странно? — переспрашивает Тимур, бросив взгляд в мою сторону.
— Я рассказала тебе все, а ты снова продолжил играть в партизана. Молчишь, ушел в себя, и ощущение такое, что сейчас готов разорвать любого голыми руками. Что стряслось, Тим?
Бывший выдыхает со свистом, крепче сжимает челюсть, еще немного и он просто сотрет зубы в порошок. А мне остается только считать ненавистные секунды и надеяться, что он все-таки начнет играть по правилам, которые сам же и установил. Иначе я готова выйти за пределы поля и больше не посвящать Тимура в свои дела и догадки.
— Оля рассказала все родителям.
— Что все? — спрашиваю я, хотя подозреваю ведь: тайн эти двое хранят столько, что нам с Артёмом, пожалуй, и не снилось.
— Она открыла правду о рождении Кирилла, — чертыхается он, ударяя кулаком по рулю. Машину ведет немного в сторону, и я тут же сглатываю ком в горле, рассчитывая, что Тим все же успокоится и продолжит. Правда не будет настолько эмоционально реагировать, иначе не факт, что мы быстро доберемся до дома.
— Ты можешь конкретно объяснить? Почему каждую фразу приходится тянуть из тебя! — бурчу недовольно, злясь на него.
— Оля открыла карты и зачем-то рассказала, кто настоящий отец мальчишки.
Мои глаза, кажется, округляются в этот момент. Вот так отлучились на денек из дома. Хм, что же действительно вывело ее из себя, если она решилась на подобный шаг? У меня очень много вопросов зреет, но, похоже, Тимур не очень желает отвечать и вообще как-то коммуницировать с окружающим миром в данное мгновение. Однако я не сдаюсь, продолжаю размышлять, заодно надеясь на продолжение беседы.
— Так это же
