ее размеренный поток и возможность быть втроем. Никого постороннего мы давно не пускаем в этот мирок.
С семьей Тимура отношения прекратились почти сразу после похорон Воронова, а спустя некоторое время, Тим сменил фамилию, взяв отцовскую. У него не было сомнений, что поступает правильно, а я мужа поддержала в этом решении. Кстати, конверт… Вскрыли, конечно, правда, только на сороковой день. И то долго думали, а надо ли оно нам. Александр смог удивить, он, мало того, что оставил сыну значительную сумму, так успел еще и переписать завещание, где наследником стал именно Тимур.
Квартира Воронова досталась моему мужу, хотя мы и не претендовали, считая, что не заслужили.
После оглашения Тим долго сидел возле могилы отца. Молчал, собираясь с силами, ему нужно было время, чтобы сродниться с мыслью: нашел и тут же потерял. Почти всех! Ведь собственная мать тоже прервала общение с сыном, сосредоточившись на старшем.
Зато вот я никак не могла найти младшего брата. Хотя Саше все-таки удалось выяснить, что отец наш и впрямь везунчик! А вот Кирсанов ошибся. Точнее, его люди, которые слепили неправдоподобный отчет, по которому я являлась якобы владелицей значительных сумм. Увы. Его жестоко обманули. Единственным наследником оказался наш брат, но он словно канул в Лету.
Нам же с Сашей не досталось ничего, кроме холмика на кладбище с покосившемся крестом. Но все это было не главное. Куда более важную роль играли люди, что окружали нас: мой брат, например, его семья, даже Оля с Кириллом… Я несколько раз возвращалась в родной город, виделась с боевой соседкой, кажется, мы даже смогли найти общий язык. По крайней мере, в последний мой приезд она нагрузила полный багажник овощей и солений, заявив, что мне нужны витамины. В общем, жизнь демонстрировала новые краски. К счастью, радужные весьма.
— Вставай, красотка, мы приехали, — протягивает мне руку муж, помогая подняться.
Морщу нос, смотрю на него с недоверием, словно ожидая подвоха и как только протягиваю свою, Тимур отходит на шаг.
— Не поняла, — грожу ему кулаком, смеясь заливисто.
— Пожалуй, сначала узнаю, как сильно ты меня любишь?!
— Так нечестно, — возмущаюсь, но сама начинаю тут же хохотать. Похоже, я не в том положении, чтобы торговаться.
— Ну как знаешь, я пошел… Сдавайся, милая, — машет мне рукой этот засранец.
— Ничего, дорогой, подожди еще триместр, — изгибаю бровь, надеюсь, муж понимает, что будет после.
— Отыграешься?
— Несомненно. Устанешь от доказательств моей любви.
— Ловлю на слове, — подхватывая меня на руки такую тяжелую и почти неповоротливую, добавляет Воронов.
— Лучше люби меня. Нас, точнее, — щелкаю его по носу, чтобы знал — со мной шутки плохи!
— Уже, — касается он пальцами моей щеки, нежно проведя от скулы вниз. — Люблю вас безумно. И надеюсь, эта идиллия сохранится надолго.
Должна. Я тоже верю в это и не перестаю мечтать. Представляю перед сном, как заживем мы, когда родится малышка. Как изменится наш мир! Сможем ли мы с Тимуром научить ее ценить важные вещи в жизни?! Привьем ли любовь и удастся ли нам стать лучшими родителями!
Нам преподали урок и теперь уже мы должны сделать выводы и ни за что не допускать ошибок.
— Я давно сдалась тебе, Тимур. Почти четыре года назад, — шепчу, уткнувшись своим лбом в его. — И ни капли не жалею об этом.
Конец
