– Эт-то не т-то, ч-то в-в-ы под-д-думали, клянусь!
- Это правда, - вмешалась я. – У нас тут никаких непристойностей, слово даю. Я вообще замужем.
- Увы, - подтвердил мой напарник, печально вздохнув, и я осуждающе на него глянула, заставив смутиться. – П-п-р-ростите.
- Дядя Джон, у нас срочное дело. Касается Григорио Палау. Занедужил он крепко. Помочь надо, но время тает.
- Ну, коли так, ядрена кочерыжка, - решил сторож, пропустив пятерню сквозь бороду, - то помогу, чем смогу вам, мОлодежь. Для епископа нашего я в лепешку расшибусь. В его больничке мою дочку выходили после того, как местная повитуха ее чуть на тот свет не отправила, - он махнул рукой и зашагал к ратуше. - Проходьте.
- Спасибо, дядя Джон! – хором выдохнули мы с Бобби и поспешили за дедом, который и двери нам отпер, и фонарь отдал.
В кабинете, уставленном длинными стеллажами, было темно и пахло чем-то проеденным сыростью и плесенью. Но Бобби чувствовал себя здесь как рыба в воде. Мигом нашел нужное и, поставив коробку на стол, поднял фонарь повыше, чтобы я видела, что читаю.
Сняла крышку с коробки и с трепетом уставилась на мамины тетради. От них даже запах ее шел – легких цветочных духов и травяных настоев, с легкой ноткой горьких микстур. Осторожно взяла одну в руки, открыла. Сердце сдавило, едва увидела знакомый почерк – летящий, быстрый, немного хаотичный, с кучей сокращений, но понятный.
Время полетело вскачь. Коробка опустела на две трети, когда мне, наконец, повезло отыскать нужное.
- Вот! – вскрикнула радостно, распугав сумрак, что прятался по углам.
- Нашла? – Бобби улыбнулся, морщась – видимо, руки устали держать тяжеленный фонарь.
- Да, да, да, это то самое! – подтвердила и углубилась в чтение, жадно поглощая строчку за строчкой.
Точно, как сразу не догадалась! Черные блестящие на свету зернышки в хлебе – это дурманящий мак. Редкое растение. И очень, очень ядовитое.
- Бобби, - ахнула, отложив тетрадь и осознав правду, - Бобби, епископа Палау отравили!
Обратно я неслась бегом. Вернее, мы неслись, ведь Бобби, как настоящий джентльмен, не смог оставить девушку ночью одну, и проводил до дома Григорио.
- Нужно срочно напоить епископа противо… - я вошла в гостиную и остолбенела, увидев сидящего в кресле Рэйчэра.
- Алина, где ты была? – грозно выдохнул он, поднявшись. – Ночь на дворе, а ты… - осекся, увидев вошедшего следом Макинтоша. – Вот значит, как? – мой дракон побагровел. – Я волнуюсь, а ты проводишь ночи с этим?
- Если ты сейчас же не замолчишь, тебе потом будет очень стыдно, - предупредила я.
- Не затыкай меня! – прошипел зло. – Одна жена наставляла рога, вторая пошла по ее стопам. Везет, как…
Договорить не успел – я отвесила ему пощечину. Потом подошла к Бобби. Надо отправить моего бесценного помощника восвояси, иначе у меня прибавится пациентов – благодаря драконьим кулакам.
- Прости за эту сцену, пожалуйста. И спасибо, что помог.
- Т-тебя мож-жно с ним ост-тавить? – уточнил парень, косясь на дракона.
- Да, ступай, все будет хорошо.
Закрыла за ним дверь и поспешила в опочивальню Палау.
- Алина, стой! – муж догнал меня на лестнице и схватил за локоть. – Ты должна объясниться!
- Коли так, слушай, - ответила, резко развернувшись. – Я попросила помощи Бобби, так как он работает в ратуше, там хранятся записи моей мамы. В них я нашла описание того, чем болен Палау, и лечение. А теперь отпусти, каждая секунда на счету, ведь епископа отравили!
Вырвавшись, побежала в спальню. Достала из маминого чемоданчика необходимые ингредиенты и смешала снадобье.
- Алина, прости меня, - прошептал Рэйчэр, обняв сзади. – Я…
- Не до тебя сейчас! – скинула его руки. – Лучше помоги.
Дракон приподнял голову Палау, а я по ложечке влила в его рот лекарство. Все, теперь только ждать. И молиться – потому Бог, несомненно, есть. Не тот мстительный, вздорный женоненавистник, которому из страха поклоняется Альгат, а мудрый, добрый и всепрощающий Создатель, любящий все свои творения, от букашки до человека, одинаково трепетно. Вот на его помощь и будем уповать.
Глава 46 Кризис миновал
- Прости, - выдохнул на ухо муж, снова прижавшись ко мне. – Ревнивый идиот, что с меня взять. Влюбился по последнюю чешуйку и безумно боюсь тебя потерять, Нимфея моя. Все сделаю, что скажешь, только прости, умоляю!
Сильные руки сжали талию.
- Ты ведь даже не понимаешь, как пугаешь меня такими приступами ревности, - тихо ответила ему. – Как напоминаешь моего отца. Ведь он изводил маму в точности также. Отталкиваешь этим, а сам хочешь, чтобы я стала женой по-настоящему.
- Прости…
- Знаешь, что это мой самый большой страх и все равно делаешь. Рэйчэр, так мы никогда не станем мужем и женой. Останемся теми, кто пытался, но не смог.
Тяжело вздохнула.
- У тебя свои демоны, у меня свои. Не факт, что они уживутся вместе.
- Уживутся! – рыкнул супруг и, развернув меня, впился поцелуем в губы.
Инстинктивно я подалась навстречу к нему, горячему и страстному, уже мной любимому, но порой такому… Мысли разлетелись, когда кончики языков встретились, отпрянули, пустились в танец соблазнения, и наконец сплелись, будто тела любовников. Но стон епископа резко выдернул меня из любовной горячки, затушившей чувство стыда.
- Отпусти! – прошипела возмущенно и смущенно. – Ты что творишь, тут же Григорио! У постели больного греховодничать вздумал, совсем стыд потерял? – оттолкнула, вернее, попыталась.
- Когда ты рядом, я совсем не соображаю, - хрипло выдохнул супруг, и не думая меня отпускать.
- Заметила, - съязвила со смешком. – Мозг напрочь отключается, можешь только на ни в чем не повинных людей рычать.
- Я извинюсь завтра перед Макинтошем, - пообещал Рэйчэр.
- Отлично. Он своей должностью и репутацией рисковал, чтобы помочь, - укоризненно глянула на чешуйчатого ревнивца, - а получил в итоге вместо благодарности взбешенного дракона, который едва его не порвал в клочья. А теперь отпусти!
- Ни за что!
- А я Альгата позову! – пригрозила шутя. – Отдам тебя в монастырь на хлеб и воду, грехи замаливать. И вообще, не забывай, что ты фиктивный муж.
- Муж фиктивный, а ревную по-настоящему!
- Уж заметила, - усмехнулась. – Все, иди уже домой,
