Обнаженная Фрина нежилась в омуте бархата и меха. Очнувшись от сладостного упоения, она залюбовалась бедрами и ягодицами своего любовника. Юноша соскользнул вниз и лег подле нее.
Фрина протянула руку, погрузила пальцы во вьющиеся, мягкие как шелк волосы. Она повернула к себе лицо доктора и поцеловала его. Марк провел сильной рукой между мехом и ее кожей, чтобы покрепче прижать ее к себе, и прошептал: «Фрина, ты уверена?»
Фрина прижалась к нему, обхватив ногами его талию. Она не сомневалась. И Марк отдался невыразимым наслаждениям. Тепло камина ласкало его кожу. Мускусный и волнующий аромат грудей и волос Фрины почти утопил его в сладости.
Когда Фрина проснулась, огонь уже не горел. Ей показалось, что у нее ампутированы ноги. Она застонала, попыталась сесть и поняла, почему затекло ее тело: на ней спал прекрасный юноша. Фрина, поежившись и рассмеявшись, потрясла его:
– Проснись, Марк, ты меня раздавишь!
Марк Филдинг был извлечен из глубокого сна рукой, коснувшейся его плеча.
– Наверное, это по поводу ребенка госпожи Мерфи, – пробормотал он. – Хорошо, я буду через ми… Нет, постойте… Ах, Фрина! – Он вдруг все вспомнил, приподнялся и привлек ее в свои объятия: – Моя дорогая девочка, ты совсем замерзла, да и я тоже!
– Мы заснули, – прошептала Фрина – но, пожалуй, стоит перебраться в постель, пока мы не окоченели до смерти. Тебе придется отнести меня, у меня все тело затекло.
Марк неуверенно поднялся, размял ноги, потом без всякого усилия поднял Фрину и отнес в спальню. Он опустил ее на огромную кровать, а затем сам нырнул туда же. Возблагодарив бесценную госпожу Батлер за то, что она благоразумно оставила в постели грелку, любовники теснее прижались друг к другу, тела их сплелись и стали постепенно оттаивать. Удивительно, но, когда Марк Филдинг думал впоследствии о потрясающей Фрине Фишер, именно этот момент он вспоминал как самый эротичный.
Раннее утро в день, на который был назначен детский праздник мисс Макнотон, выдалось холодным и ясным. Но Фрина его не увидела. Они с доктором Филдингом позавтракали в постели тостами и масляными поцелуями. Молодой человек ушел в девять, попросив разрешения вернуться на следующую ночь.
Фрина получила заверение детектива-инспектора Бентона, что он явится на праздник мисс Макнотон, и Джиллиан Хендерсон тоже обещала прийти. Берт и Сес доложили, что завершили свое расследование, осталось только поговорить с мисс Уилсон.
Фрина решила сама позвонить ей. Она набрала номер, и энергичный женский голос подтвердил, что принадлежит Маргарет Уилсон.
– Мисс Уилсон, я звоню вам по поводу жалобы, которую вы подали в полицию на прошлой неделе.
– Отвратительный старикашка стащил мою одежду, пока я купалась! – воскликнула мисс Уилсон. – Я была так взбешена, что в одном купальном костюме прямиком направилась в полицию. Но все уже улажено. Они одолжили мне пальто, чтобы я могла дойти до дома, а на следующий день вернули мои вещи.
– Вспомните, не повстречался ли вам кто-нибудь на тропинке?
– Да, Билл Макнотон. Я хотела попросить его о помощи, но он явно был в ярости, а когда на него находит, от него ничегошеньки не добьешься.
– Мисс Уилсон, где же вы были всю неделю?
– На водах в Дэйлсфорде. Я туда каждый год езжу. А что?
– Отец Билла убит. Вы единственный свидетель, который может подтвердить, что Билл в это время шел по тропинке.
– Господи! Бедняга Билл! Тогда мне надо пойти и сделать заявление. Думаете, мне следует прямо сейчас отправиться?
– Нет. Не могли бы вы прийти сегодня на детский праздник к мисс Макнотон?
– Конечно. А это поможет?
– В двенадцать. Вы знакомы с мисс Макнотон?
– Да, мы учились в одной школе. Почему же Билл не сказал, что видел меня?
– Он забыл ваше имя.
– Как это на него похоже! Никогда даже не смотрел на подружек сестры. Хорошо, мисс Фишер, я приду. Спасибо, – сказала мисс Уилсон и повесила трубку.
Фрина и Дот проехали по посыпанной гравием дорожке и оставили автомобиль на площадке перед домом. Парадная дверь была распахнута, из дома доносились звуки рояля. Кто-то играл на фортепиано – скорее энергично, чем умело. В холле послышался топот бегущих ног.
Мейбл встретила Фрину и взяла у нее пальто. В доме все прибрали, и повсюду были развешаны шарики и серпантин.
– Мы накрыли стол в оранжерее, мисс Фишер. Это позади дома. Зал с каменным полом. Полицейский уже приехал. И мисс Уилсон, которая живет по соседству. А еще два ваших помощника и дама-адвокат мисс Хендерсон.
– Ну как идут дела, Мейбл?
– Теперь-то получше, мисс, – сообщила Мейбл, понизив голос. – Господин Билл ни разу не выходил из себя, а господин Паоло такой душка! Такой милый, хоть и иностранец. Это он сейчас сидит за роялем, а дети играют в «море волнуется». Пойдемте, мисс, полюбуетесь.
И впрямь можно было залюбоваться. Оранжерея оказалась большим помещением, пристроенным к задней части дома. Пол был выложен черным сланцем, с балок свешивалось множество растений. Паоло рьяно ударял по клавишам и был похож на чадолюбивого фавна. Стайка ребятишек бегала вокруг составленных стульев, которых раз от раза становилось все меньше. Госпожа Макнотон разливала имбирный квас, лимонад и апельсиновую шипучку и раздавала стаканы с коктейлем, стоявшие на подносе. Фрина с трудом ее узнала: щеки женщины разрумянились, а на голове красовался бумажный колпак. Рядом с ней стоял высокий мужчина в твидовом пиджаке. У него были внушительных размеров усы, в левой руке он держал стакан виски с содовой. Правой руки у него не было, а пустой рукав был аккуратно приколот к пиджаку. Это и был Джеральд. Он преданно улыбался госпоже Макнотон, а завидев Фрину, поднял бокал.
Джиллиан Хендерсон была поглощена беседой с Амелией о бегониях и туберозах, к которым она питала особую слабость. Детектив-инспектор Бентон сидел на краешке стула и, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке. Дети подозрительно посматривали на него. Они сразу распознали в нем полицейского.
Берт и Сес, раздобыв пива, устроились за столиком из кованого железа и одобрительно следили за игрой.
Последний всплеск музыки Шопена – и Джим стал победителем игры. Получив в подарок пенни, он отдал монетку Элси, чтобы та спрятала ее в своих штанишках.
Фрина вышла на середину комнаты и хлопнула в ладоши.
– Прежде чем мы сядем обедать, давайте сыграем в новую игру, – предложила она детям и наблюдавшим происходящее взрослым. – Игра называется «Убийство».
Раздался радостный ропот. Из сада пришел Билл, увидел Маргарет Уилсон и проорал:
– Маргарет Уилсон! Не случайно мне показалось, что я уже видел тот красный купальник.
– Присоединяйтесь к нам, Билл, – приказала Фрина. – Берт и Сес, вы ведете детей. Все будет хорошо. Обещаю. Пошли.
