он применяет его, где бы ни оказался.
ГЕНРИ БРУКС АДАМС
Сегодня утром я обнаружила, что уголок обоев, наклеенных ниже защитной рейки, оторван. Ничего страшного. Порывшись в ящике, я выудила оттуда тюбик с клеем, и проблема была решена.
На следующий день от стены отвалился еще один кусок обоев. Странно. Я восстановила порядок и для верности провела пальцами по стене, но остальная бумага, казалось, держалась прочно.
Назавтра история повторилась. Я опустилась на колени, чтобы рассмотреть повреждения. Края у оторванного фрагмента были неровные.
Дыра на обоях находилась слишком высоко, чтобы я могла обвинить в произошедшем грызунов. Так что круг подозреваемых автоматически сузился до трех кошек, живущих в моем доме. Которая из них?
Пока я ломала голову над этой проблемой, Томас боднул меня головой. «Ага! – подумала я, – вот и первый подозреваемый».
Я опустилась на пол и посадила кота на колени мордой к себе. Он тут же развернулся и попытался скрыться бегством.
– Не так быстро, Томас. Когда я буду задавать тебе вопросы, мне нужно видеть твои глаза, а не твой зад.
Я снова крутанула его:
– Слушай внимательно. Томас, это ты оторвал полоску от моих обоев?
Томас пристально посмотрел мне в глаза, но ничего не ответил. Не знаю, означало ли это, что он отказывался говорить без присутствия своего адвоката или просто, как обычно, не слушал меня. Я повторила свой вопрос. Он повторил свое молчание. Я поняла, что так мы с ним ничего не добьемся, и отпустила, предупредив напоследок: «Помни, я слежу за тобой».
Потом я попыталась допросить родственников Томаса, но получила те же результаты. Однако, приклеивая полоску обоев на место, я заметила, что он был единственным, кто наблюдал за происходящим.
На всякий случай я сказала:
– Томас, это обои. Это не дерево. Рвать обои – плохо. Очень плохо.
Тут я повысила голос, чтобы услышали заодно и его родственники:
– Это относится и к остальным. Нельзя рвать обои.
Томас моргнул и отправился на диван вздремнуть. Возможно, он хотел поразмыслить над моими словами. Или нет.
К концу недели я переклеила еще три полоски обоев. Обойный клей заканчивался, мое терпение – тоже (необязательно в этом порядке). Поскольку виновник до сих пор был не найден, я была готова отправить за решетку всех троих.
Что ж, поиграем в детектива. Я выбрала для наблюдения нижнюю ступеньку лестницы. В тот момент, когда на моем заду от долгого сидения начала образовываться вмятина, к кухонной стене протянулась чья‐то лапа.
– Ага! – воскликнула я, вбегая на кухню как раз в тот момент, когда коготь Томаса разрезал бумагу. – Я поймала тебя за руку! Или за лапу? Это не имеет значения. Ты попался!
Томас мгновение пристально смотрел на меня, затем спокойно лизнул лапу, как бы говоря: «Кто?.. Я?»
– Не разыгрывай передо мной невинность, – я погрозила ему пальцем.
Томас перевел взгляд на стену, а потом неторопливо удалился.
В течение двух дней после нашего разговора обои оставались на своем месте – на стене. Я начала подумывать, не устроиться ли мне на работу укротителем кошек. Кажется, я умею с ними договариваться. Должно быть, все дело в моем строгом тоне.
На третий день на кухне меня ждали трое. Томас привлек к сдиранию обоев свою сестру Сэмми. Еще одна кошка сидела в своей обычной позе на обеденном столе – она была молчаливым свидетелем преступления.
Томас встал на задние лапы и сорвал защитную рейку. Сэмми досталась зона от плинтусов и выше. Их командная работа почти восхитила меня.
Затем мой кратковременный паралич прошел, и я, наконец, обрела дар речи:
– Прекратите немедленно!
Больше я ничего не успела сказать, потому что негодяи промчались мимо и скрылись в подвале. Я подавила искушение погнаться за ними и вернулась к стене, чтобы оценить масштаб содеянного. Вдвоем им удалось оторвать большую часть обоев с метрового участка. Мне не хватит клея, чтобы вернуть их обратно.
Размышляя о том, каким был бы мир, если бы Ной запретил кошкам входить в ковчег, я собрала остатки обоев с пола.
Затем, почти не раздумывая, опустилась на пол и оторвала еще несколько кусков.
Спустя полчаса под рейкой ничего не осталось.
Скрипя коленями, я встала. Стена выглядела на удивление неплохо. Более того, теперь вся кухня казалась светлее и воздушнее без обоев темно-коричневого цвета.
К этому времени коты прокрались обратно на кухню. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Потом Томас лизнул Сэмми в макушку, и они вместе отправились подремать. Не исключено, что они воспользовались отдыхом, чтобы спланировать будущие тяжкие преступления.
Гарриэт Купер
Я буду петь, а ты слушай
Есть два способа укрыться от жизненных невзгод: музыка и кошки.
АЛЬБЕРТ ШВЕЙЦЕР
Черных кошек всегда труднее всего пристроить. Но мне нужна была именно черная. Прошло уже несколько месяцев с того дня, как умерла моя любимица по кличке Кальпурния, и теперь я, наконец, была готова приютить кого‐то еще.
– У вас есть черные кошки? – спросила я волонтера из приюта. – Из тех, кого не хотят брать в семью?
Такая кошка нашлась. Ее звали Лапочка. Кошку принесли с улицы, где она перебивалась со своим выводком из трех котят. За те полтора года, что Лапочка провела в приюте, котята выросли и были взяты в семьи, но к их матери – маленькой черной кошке с половинкой хвоста – никто не проявлял никакого интереса.
Я привезла Лапочку домой за неделю до Рождества. Скоро стало ясно, что раньше с ней плохо обращались. Лапочка была дружелюбной, любопытной кошкой, но если я пыталась погладить ее не по голове, она испуганно мяукала, отступала назад и осторожно прикусывала мою руку. Думаю, она не родилась с укороченным хвостом – кто‐то его обрезал.
Поскольку я и сама немало настрадалась от людей со злыми намерениями, то решила быть терпеливой. Главное, чтобы бедная кошка почувствовала себя в безопасности.
Вместе с Лапочкой мы переехали в хижину в горах. Я с нетерпением ждала этого переезда, рассматривая его как возможность сбежать от шума перенаселенного города и пожить среди шелеста деревьев и пения птиц.
Хижина не разочаровала. Главным ее достоинством были широкие окна, ведущие из комнат на всех трех этажах. Однако сам переезд оказался напряженным для нас обеих. В результате Лапа стала чрезмерно прилипчивой и теперь следовала за мной повсюду, куда бы я ни направлялась.
Однажды вечером, после особенно долгого и утомительного дня, посвященного распаковыванию коробок, у меня, наконец, появилась возможность
