тем морщилась, держась за голову, а госпожа Титокки так и продолжала орать: крысу-то мы не поймали.
Где она была сейчас – одному небу известно.
Меня она перестала интересовать, на первый план вышел другой субъект волнений: содержимое сумки. Потому что вот этот ужасный «дзиньк!» был ничем иным, как звуком от разбившегося гранатового сока, который лежал вместе с купальником, любимыми шлепанцами из джута и полотенцем.
Сейчас все это было залито пугающе быстро впитывающимся красно-пунцовым нектаром.
– У вас есть ванная?! – сжимая свое пострадавшее богатство в руках, я подскочила к Титокки.
Ой-ой.
Кажется, в отличие от нас с Кадией, хозяйка магазинчика по-настоящему боялась крыс. Она была ужасно бледной, ее губы тряслись, глаза за круглыми очками чуть ли не наполнялись слезами, а я…
Я, считайте, добила ее вопросом и демонстрацией красных от граната рук.
Потому что Титокки нервно вскрикнула:
– Это вас крыса так?! До крови?! – и… упала в обморок.
Прахов прах!
– Кадия! – охнула я, отбрасывая вещи и успевая поймать лавочницу за мгновение до того, как она бы непременно треснулась головой о стойку. – Помоги мне!
– Сейчас! Секунду! И. Н-н-на! Получай!
Переведя взгляд обратно на подругу, я увидела, как она, распахивая симпатичное витражное окно одной рукой, другой вышвыривает в него что-то.
А, нет, кого-то: ту самую крысу.
А зачем мы тогда дверь закрывали, хм?..
– Ты ее руками поймала?! – обомлела я.
– Конечно. Как и ты – ее! – Кад ткнула пальцем в отключившуюся госпожу Титокки, которую я аккуратно опустила на пол – стульев в магазинчике не было. Голову Титокки я устроила у себя на коленях.
– Так, что нам нужно: масло с каким-то резким запахом? – деловито продолжила Кад. – Или мне просто дать ей пощечину?
– Лучше масло. Думаю, мы и так у нее худшие клиенты этого месяца…
– А мы-то здесь при чем? – праведно возмутилась Мчащаяся, уже вовсю шарящая в квадратных ящичках, стеллаж с которыми занимал всю заднюю стену магазинчика.
На каждом была наклеена карточка с изображением тех и других ингредиентов. Когда Мчащаяся открывала их, изнутри будто облачками взмывали ароматы: цветочно-сладкие и цитрусово-свежие, горячепряные и холодяще-мятные…
– Не мы же виноваты, что у нее такие здоровые крысы водятся!
– Тоже верно. О, погоди, давай сюда то, что хранится в этом ящике!
Кивнув, подружка притащила мне узкий пузырек из темного стекла. Еще когда Кад только выдвинула ящичек с ним, на меня пахнуло едким и отвратительным гнилостным запахом (что и заставило меня заинтересоваться), а уж теперь, когда я отвинтила крышечку, глаза у меня заслезились от того, сколь ужасным было содержимое.
Там что, мертвечина внутри?! Впрочем, для нашей цели сойдет.
Не успела я поднести пузырек к носу госпожи Титокки, как она с готовностью распахнула глаза.
– Кто взял мою настойку из трупной лилии?! – взревела она низким голосом, о наличии которого в этом хрупком теле невозможно было догадаться.
Я отшатнулась и поскорее вернула пузырек Кад.
Пока Титокки садилась и, морщась, полноценно приходила в себя, эссенция из «трупной лилии» (неужели такие бывают? ого!) вернулась на законное место. Изобразим, что ничего и не было. Этот басовитый вопль явно был каким-то полубессознательным, адреналиновым.
– Крыса поймана, в вашем магазине мир и порядок, – отрапортовала я, когда лавочница полностью приняла вертикальное положение и, видимо, пыталась вспомнить, что, собственно, происходит. – Моя подруга сейчас купит у вас крем от загара, а мне… можно мне в ванную комнату, пожалуйста?
На сей раз я предусмотрительно держала свою в кровавых гранатовых подтеках одежду за спиной. Не стоит снова пугать хозяйку.
Увы, как бы хорошо я ни терла купальник, полотенце и шлепки мылом, темные пятна от нектара не спешили исчезать. Наконец я сдалась и, махнув на прощанье госпоже Титокки, вышла на улицу. Кадия уже ждала меня там, сидя на резной лавочке. Листва растущей возле магазинчика липы уютно шептала что-то на ветру, а солнечные лучи, пробиваясь сквозь ее крону, разрисовали мостовую изящным узором из светлых пятен.
– Купила? – я взглядом указала на бумажный пакетик в руках Мчащейся.
– Ага. А у тебя как успехи?
– Никак, – расстроенно вздохнула я. – Придется заглянуть в прачечную, чтобы сдать это безобразие. А потом ко мне домой – за новыми вещами. Еще один крюк, эх.
– Да не переживай! – отмахнулась Кад. – У нас еще полно времени, все успеем.
Разобравшись с прачечной и захватив для меня новые вещи, мы уже твердо вознамерились поймать на набережной реки Вострой кэб до Потаенного Пляжа (так называлось наше любимое место для отдыха у воды), но тут у Кадии очень громко заурчало в животе.
Она ойкнула и прижала руку к солнечному сплетению.
– Так я же позавтракать забыла!.. – воскликнула она со смесью досады и удивления.
– Ох, и впрямь, – я заморгала.
Мы с Кад в этом плане те еще клуши. Обе регулярно забываем поесть, хотя у Мчащейся при этом есть какая-то очень мудрая система в организме, которая заставляет ее при виде еды мгновенно и с удовольствием все сжирать – про запас. Но если ей на глаза не попадается ничего вкусного, пиши пропало.
– А ведь я тоже не ела, – задумчиво протянула я, в мыслях пробежавшись по событиям утра. – Кофе не в счет ведь?
– Не в счет! Особенно кофе, подпорченный беседами с мамой и, прости небо, Дайносом. Давай быстренько что-то схомячим?
Я оглянулась через плечо.
Мы уже достаточно далеко ушли от моего коттеджа – он давно скрылся за пиниями. До центра города теперь ближе, чем до дома.
– Давай возьмем какие-нибудь сэндвичи навынос в ближайшей кафешке? – предложила я.
– Сэндвичи мы возьмем с собой на пляж, – Кадия слегка скорректировала мою идею. – А пока нам их готовят, съедим по каше, мюсли или еще какому-нибудь ужасно полезному блюду. Так. Надо сориентироваться.
Она остановилась и покрутилась на месте, прикидывая, где мы находимся. Ведь, как настоящие шолоховцы, мы предпочитаем ходить короткими путями, и сейчас вместо того, чтобы идти по какой-нибудь из дорог, проложенных через Мшистый квартал, мы свернули в лес и бодро пошли по едва видимой тропинке, вытоптанной в густой изумрудной траве. По деревьям вокруг скакали белки, птицы пели на верхних ветвях сосен, благоухали встречающиеся тут и там цветы жасмина, а лесная тень казалась приятной: время перевалило за полдень, на улице стало жарко.
– Пойдем туда! – Кад указала гораздо левее нашего прежнего направления. – Через пятнадцать минут по прямой выйдем к Мосту Легкой Удачи, возле него есть чудная забегаловка, в которой подают ягоды и фрукты всех стран, всех сезонов! Каша с тропическим «глазом дракона», как тебе такое?
Я с сомнением посмотрела в указанную Кадией сторону. Там лес становился гуще и темнее, кусты малины и жимолости смыкали свои колкие ряды. Вроде бы я ни разу не ходила в том направлении.
– А мы не заблудимся?
– Конечно, нет!
Конечно, мы заблудились.
В итоге на порог ресторанчика «Тот еще фрукт» мы добрались тяжело дышащими, местами исцарапанными, взлохмаченными и по-настоящему голодными.
– Мне это, это, это и еще вот это! – палец Кадии просто проехал вниз по всей странице меню, не отрываясь ни на строчку.
Эльфийка-официантка посмотрела на нее с уважением, и вскоре наш стол уже ломился от всевозможных блюд. Рисовая каша с манго и медом; омлет с козьим сыром, орешками, малиной и рукколой; мюсли с неизвестными мне тропическими ягодками; черно-белая клубничная груша и многое другое. Свежие ароматы будто сахарными нитями опутали нас с Кадией.
Солнце уже стояло в зените. Летние столики кафе были расставлены прямо на набережной, и я, облокотившись о перила речной ограды, из-под полуприкрытых век наблюдала за тем, как дети играют в мяч, спустившись к самой воде, как вылезшая на берег ундина расчесывает гриву мирно улегшегося рядом с ней келпи, как гид из департамента Улыбак рассказывает группке туристов историю этого лесного квартала.
Мост Легкой Удачи, на котором они стояли, был похож на спящего дракона: весь в декоративных чешуйках, зубьях, с намеком на сложенные крылья и мордой, вытянувшейся на одной стороне реки, хвостом – на другой. Мост выглядел куда более массивным, чем воздушная архитектура остальной набережной, но при этом поразительно радовал взгляд.
Красота, да и только!
– Потрите вот эти чешуйки и загадайте желание, – объяснял гид, наколдовав переливающийся всеми цветами
