class="p1">Да что ж он шпарит вопросы друг за другом?
Не дает ни секунды передышки. Не дает возможности все продумать.
Давит. Наседает. Вынуждает чувствовать себя дрянью.
— Нет, — боже, дай сил, вылезти из ямы, в которую сама себя закапываю всё глубже. — Он говорил именно про своего человека в конторе твоей погибшей сестры, но… не знаю, мне кажется это логичным. Зачем нанимать нескольких и рисковать, если есть уже проверенный, кто справился и вполне мог перейти? Если я ошибаюсь, то ты просто продолжишь искать дальше, но все же подумай. Если кто-то переводился, то… Или ты уже нашел крысу?
— Нет, не нашел, — Арский отрицательно мотает головой, но новую порцию вопросов закинуть не успевает, как и повторить старые.
Официант, принесший заказ, временно прекращает наш нервный разговор, и я, мысленно дрожа внутри, медленно-медленно выдыхаю.
Какой осьминог? Какие жареные помидоры? Какой рис и бла-бла-соус…
У меня кусок в горло не лезет.
— Всегда считал, что здесь приличная кухня, — фыркает Виктор спустя некоторое время.
Он откладывает приборы, и с интересом разглядывает мою тарелку, где покромсанный на мелкие части «плавает» полностью уничтоженный моллюск.
Тоже смотрю на своё «поле боя», после на аккуратно ополовиненную тарелку мужчины с запеченным на углях лососем и овощами-фри и кисло усмехаюсь.
— Специи не понравились, — кривлю нос, не находя другого объяснения для внезапно пропавшего аппетита.
— М-да? А я подумал, что у вас с ним, — кивает на останки осьминога, — личная неприязнь.
— Нет, что ты, ничего такого, — тянусь к почти пустому стакану воды, — но если хочешь, я могу перед ним извиниться.
— Не стоит, — улыбается Арский. — Ему уже все равно.
В этот момент я четко понимаю, что буду безумно сильно скучать по этому мужчине. По его подколкам, по его шуткам, по искристым глазам и щедрой улыбке, по крепким руках, жадным поцелуям и выразительным глазам, в которых так хотела раствориться. И даже если он сам захочет меня уничтожить, узнав правду, я не стану его винить.
Разве можно винить того, кто смог пробраться в израненное сердце, заняв в нем непонятную нишу. Ни друга, ни любовника, ни возлюбленного. А кого-то… иного. Ведь для друзей — я не делюсь с ним всем откровенно, для любовников — мы никогда не были близки физически, для возлюбленного — я слишком боюсь теперь использовать это слово в своей жизни… Иного, но кого-то большего однозначно.
— Закажешь что-нибудь… без специй?
Виктор вновь накрывает мою руку своей, прекращая бездумную попытку вертеть вилкой.
Благодарно киваю и улыбаюсь. Так не хочется завершать этот вечер быстро. Мне мало, так дико мало каких-то пары часов вместе с ним…
— Я бы…
Рингтон мобильного заставляет прерваться на полуслове.
— Извини, — мужчина достает мобильный и прежде чем нажимает вызов, я успеваю увидеть имя абонента, впрочем, Виктор его и не скрывает. Точнее, ее. — Здравствуй, Оля. Чем обязан?
Теперь тело прошивает не ознобом, а ошпаривает кипятком. Вы когда-нибудь ревновали так, чтобы даже ладошки жгло, от того, как сильно хотелось выдрать пару клоков у бесящей вас соперницы?
Меня никогда.
До этой минуты.
Теперь же я мысленно втыкаю тысячи иголок в призрачное тело Марковой, которая…
Хотя, о чем я? Никакой мужик не позволит себя заарканить, если сам этого не захочет, а Арский…
— Ты уверена? Как себя чувствуешь? Скорую вызвала? — задает он вопросы один за другим, но прежде на каждый выслушивает ответ. — Да, хорошо… да, скоро буду… Конечно.
Пригласивший меня на ужин кавалер сбрасывает звонок, а я, облокотившись на спинку стула, не скрываю еле заметной усмешки. Знаю, что услышу от него через минуту и…
… может оно и к лучшему?
Прекрасный же повод, чтобы всё завершить.
— Вера, мы нужно срочно уехать…
— Конечно, Виктор Алексеевич. Мне тоже уже пора.
— Я оплачу тебе такси…
— Спасибо, я хорошо зарабатываю.
— Подожди, ты что обиделась?
— Нет, ни в коем случае. Как можно?
— Вер, но это глупо. Маркова попала в аварию и попросила о помощи…
— Ну да, больше же некого!
— Вера!
— Не забудьте использовать все средства для ее спасения, Виктор Алексеевич. Пожалуй, начните с искусственного дыхания рот в рот! Она оценит, — скидываю салфетку на тарелку и поднимаюсь из-за стола. — Спасибо за ужин и плодотворного вечера.
Растягиваю на губах широкую улыбку, подхватываю сумочку и ухожу.
Пусть считает меня ревнивой истеричкой, ненормальной и злобной стервой.
Пусть. Так даже лучше.
Глава 31
Такси вызываю из приложения и безмерно радуюсь, что расчетное время прибытия составляет не более пяти минут. Уверена, за это время Арский не успеет рассчитаться, а значит, мы не пересечемся.
Не знаю, что во мне кипит больше: злость на высокородную гадину, обещавшую доставить проблемы и выполняющую угрозы, ревность к Арскому, решившему сорваться на помощь к бывшей, забыв, кого он до этого выгуливал, или обида на себя, задумавшую использовать ситуацию во благо, чтобы расстаться с Виктором, потому что прошлое все равно не позволит нам быть вместе и всплывёт, если не сейчас, так позже, а в итоге беснующуюся, как собака на сене, потому что к МОЕМУ мужчине тянут руки.
Чтобы не светиться на крыльце, ухожу в сторону и останавливаюсь у рекламной тумбы. Заставляю себя стоять на месте и не дергаться, но это забирает массу сил, потому что меня подкидывает от раздрая.
Чёрт!
Чёрт!!!
Чё-о-орт!!!!!!
Сжимаю и разжимаю кулаки, перекатываясь с пятки на носок.
Как же меня бесит этот клубок неприятностей, разросшийся до грандиозных размеров. И я, как ни стараюсь, не могу найти тот кончик, за который нужно потянуть, чтобы начать его распутывать.
Спокойно, Вера, спокойно! Уговариваю себя, пытаясь дышать глубоко и медленно.
Пусть Витя едет к Марковой. Так надо. Так правильно.
Ты же думала о том, чтобы с ним расстаться, но не знала, как?
Ну вот тебе причина.
Пусть по сути глупая, потому что Арский — не тот человек, кто подставит левую щеку, когда ему по правой нехило прилетело. Это я знаю совершенно точно, как и то, что ему нравлюсь. Ну да, скромным самомнением не страдаю, да и Виктора изучить успела. К Ольге он не вернется. Точнее не так, он не позволит вернуться ей. Не примет предательницу назад.
Но при этом поедет убедиться, что в ДТП она пострадала несильно. Потому что по-другому не может. Триггерит его, когда про аварию слышит. И винить мужчину в этом не получается. Видела я сегодня его глаза, когда про сестру спрашивала, и боль не до конца пережитую видела, и вину, будто он мог бы
