class="p1">Она действительно переживала за малыша. После перестрелки в машине тот перестал говорить. Как побитый щенок, ласкаясь к ней и Стасу, боясь выпустить из поля зрения. Они отходили по очереди в душ, туалет ненадолго и тут же возвращались назад к раскачивающемуся взад-вперёд мальчику.
Он успокаивался только, когда наблюдал обоих на расстоянии вытянутой руки, имея возможность прикоснуться маленькой ладошкой к знакомым людям в любую минуту.
Нина с трудом сдерживала слёзы. Психика ни в чём не повинного малыша явно была нарушена. Ещё одна из причин стремиться домой. К хорошим психологам и домашней обстановке, наполненной смехом, таких же как он, детей.
Николай появился поздно вечером уставший, но очень довольный с добродушной улыбкой хищника на лице.
– Получилось? – Нина опередила Олега с вопросом.
– Да!– Он подмигнул, достав из-за пазухи документы.– Вы трое погибли. Из Манагуа вылетаете, как чета Волошиных, жителей Белоруссии. В Брюсселе куплены билеты на настоящие имена. Для Волошиных в Минск. – Он усмехнулся.– Бедняги опоздают на рейс и отправятся поездом. – Толстые пальцы заправили выпавшую из «хвоста» чёрную прядку за ухо с осторожной нежностью, пообещав. – В Москву прилетите гражданами России.
Нина поцеловала здоровяка в губы, зажав ладонями щетинистые щёки.
– Николай, ты чудо!
Он смутился, став при этом удивительно милым.
– Да, что там. Просто выполняю свою работу.
– И делаешь это замечательно!
– Нинок, прекращай!– Бероев хохотал, наблюдая за смятением друга.– Не вводи в блуд. Бедолага только с женой помирился.– Он обернулся к Стасу.– Видишь, что творит своими маслами. Все у её ног!
Нина улыбалась, прекрасно понимая чего добивается Олег. Он вызывает ревность, желая проверить, что у Жукова с сердцем.
Она обожала хамовитого друга, давно простив ему все обиды. Благодарила Бога за посланных в её жизнь мужчин.
– Идём спать, завтра договорите! – Тащил блондин её за руку в сторону спальни под ухмылки обоих Бероевых.
Жизнь начинала набирать светлые краски.
Они проснулись, когда в глаза ударило солнце. Отдёрнутые с окон портьеры впустили в комнату позднее утро.
Нина с трудом разлепила веки, проклиная радостный оптимизм хриплого голоса.
– Поднимайтесь, засони. Через три часа вылетаем в Брюссель!
– Бероев…
– Я тоже тебя люблю!– Наглая усмешка ФСБэшника моментально вернула в реальность.– Не успеете принять душ и позавтракать, отправитесь в многочасовой перелёт голодными и грязными.
Он бросил на постель три махровых халата.
– Марина просила передать.– А уже на пороге обернулся, вспомнив:– Юлька ждёт тебя, чтоб смыть краску с волос.– Он ухмыльнулся, пожелав напевая:– Всё черное оставь за спиной.
– Так и сделаем!– Стас первым подскочил с постели, начав с места в карьер.– Я о многом успел подумать.
– Во сне?– Нина точно знала, что пробудилась бы, проснись он среди ночи.
– Самое то состояние для принятия новых решений.
– И что надумал?
Он подхватил её на руки, заглянув в большие глаза. Обработанное врачом плечо почти не болело.
– Мы останемся жить в Москве!
Она кивнула, сама не желая в ближайшее время покидать безопасный город.
– Ты развиваешь свой бизнес. Сможешь, наконец, вплотную заняться другими регионами. А я открою спортивную школу или сеть гимнастических залов для детей.
Нина счастливо улыбалась. Вот таким она мечтала увидеть мужа со дня, как разглядела на фотографии живым и здоровым, но с потерянным взглядом, рядом с красивой испанкой.
– Отличный план!– Она втянула родной запах, очищенный от аромата чужих женских духов.
Он хохотнул, подумав совсем о другой причине.
– Хочешь поцеловать грязного голодного мужа?– Белозубая улыбка на пол-лица.
Она боялась спугнуть начавшееся между ними сближение, немного теряясь, что делать в ответ. Тонкая бровь взметнулась вверх.
– Назло Бероеву?
Блондин покачал головой, намеренно не целуя первым. Давая понять, что примет любое её решение. Больше никакого насилия с его стороны, как в той тёмной комнате.
– Просто так. Как положено по утрам между любящими супругами.– Он сделал паузу, уточнив.– Как делала это раньше.
Она слышала в последних словах невысказанный вопрос: «– Ты меня ещё любишь?»
– Конечно! С удовольствием…
Поцелуй был долгим, полным страсти и нежности. Поцелуй – как просьба простить и прощение.
У Нины щемило в груди…
Когда ещё у этих двоих от проявления страсти текли по щекам слёзы?
Маленькие руки дёргали за край короткой шёлковой майки.
Мальчик требовал внимания. Торчащим соскам придётся ждать своей очереди, как и влаге в плавках. Не место и не время.
Она прервала поцелуй, погладив через трусы огромную выпуклость:– прошептав на ухо дрожащим голосом:
– Не сейчас!
– Что ты хотел, дорогой? – Вопрос уже для Мануэля.
Даже скрыться в ванной комнате не было вариантом. Мальчик боялся оставаться один.
Он ничего не сказал, а потянул за руку. Она наспех запахнула халат и отправилась на запах свежезаваренного кофе и выпечки, на ходу объявив Стасу:
– Ты первым мыться. Я потом, за тобой. Похоже, малыш проголодался за ночь.
Самой обжоре тоже хотелось подкрепиться, пусть даже и с нечищеными зубами.
Нина плакала в огромном зале из стекла и бетона, уткнувшись носом в грудь мужа. Навзрыд, не стесняясь проходящих мимо пассажиров. Стас гладил по худенькой спине, повторяя раз за разом:
– Всё кончилось, мы дома! Мы дома, всё позади.
Бероев обнимал Юльку.
Маленькая команда спасения вернулась домой в полном составе и почти без ранений.
Николай остался в Никарагуа улаживать всё до конца.
Виктор исчез из поля зрения уже по выходу из самолёта в Брюсселе. Человек–призрак растворился на просторах Европы, наверняка выполняя очередное задание работодателя.
Меньше всего шатенке хотелось сейчас думать о Павле, но почему-то по отъездам или приездам в Москву он всегда был на слуху. То со словами проклятий, то, как сейчас, с благодарностью у всех на губах.
– Передай Светличному от меня «спасибо».
Олегу вторила Юлька:
– И от меня. Неожиданно, но приятно узнать, что он не такая уж сволочь.– Она громко хмыкнула. – Или сволочь, но не такая уж…
– Но крестника я ему всё равно не отдам!– Бероев с предубеждениями так просто не расставался.
Стас вздрогнул при этих словах и слегка отклонившись, заглянул в серые глаза.
Нина кивнула, сквозь рыдания пробормотав:
– А что я могла? Он всё равно узнал бы и тогда…
– Ты всё правильно сделала! – Горькая усмешка.– В отличие от меня, ты всегда всё правильно делаешь!
Нина вздохнула, прогоняя слёзы, кляня себя за прилюдное проявление слабости.
Кому сейчас хуже
