Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
воздухе на высоте около тысячи метров появились четыре «Святогора» с десантниками полковника Глазкова, штурмоносец «Богатырь», с элитной первопризывной амазонской ротой и кучей наблюдателей на борту, и два эскадрона «Шершней» в ударном обвесе. В этой Ваасе без нашего разрешения никто не должен был даже бзднуть, а кто рискнет оказывать сопротивление или хотя бы возражать, пусть пеняет на себя.
Как доложила энергооболочка, местное население истово поддержало белофиннов: по основному роду занятий местные мужчины являлись контрабандистами, а потому находились в контрах с русской властью. По морю летом и льду Ботнического залива зимой до шведского порта Умео всего каких-то сто километров. Именно за эту безоговорочную поддержку и близость к Швеции Маннергейм и сделал Ваасу своей временной столицей. В прежние времена зимой через Ботнический залив можно было сообщаться только по санному пути, который устанавливается на весьма короткое время с последних чисел января по первые числа марта, при толщине льда не больше тридцати сантиметров. Морская навигация по открытой воде существует с начала мая по конец ноября, но лет за двадцать до описываемых событий для финляндского пароходства один за другим построили три ледокола.
Первенец ледокольного флота Великого Княжества Финляндского «Муртая»1 и самый современный и мощный ледокол «Тармо» на данный момент находились под контролем красного правительства в Гельсингфорсе, однако второй по возрасту ледокол «Сампо» белофиннам еще до начала мятежа удалось угнать в Швецию. Возможно, это и предопределило как месторасположения временного правительства Маннергейма-Свинхвуда, так и сроки начала вооруженного противостояния. Без ледокола белофиннам пришлось бы уйти в глубокое подполье до весны. Из Швеции (а на самом деле еще из Дании, Норвегии, Германии и даже Британии) в Ваасу везут все, что необходимо для войны с большевизмом: в первую очередь, шведских и прочих «добровольцев», оружие с боеприпасами, продовольствие и... уголь, ибо без него в начале двадцатого века никуда. Именно недостаточная мощность железной дороги, когда в зимнее время приходилось выбирать между поставками хлеба и угля, и составила предпосылку к революционной ситуации февраля семнадцатого года, и в два раза больше это справедливо для Финляндии, которая в первой половине двадцатого века не обеспечивала себя ни углем, ни хлебом.
Кстати, при мысли о разных «добровольцах», отправившихся воевать с большевизмом, во мне сразу просыпается средневековый феодал, привыкший жарить ослушников живьем в железной бочке и травить дикими медведями. Предупреждал же я всех и каждого через доброго кайзера Вилли, что лучше так не делать, ибо чревато. Теперь придется свирепствовать так, чтобы поняли даже тугодумные потомки скандинавских викингов. Так же и с местным населением. Социальную базу финских националистов необходимо выкорчевывать с корнем, а иначе для Со-
«Муртая» с финского переводится как «Ледокол». Такой был обычай в Европе конца XIX века - называть первый ледокол в стране словом, обозначающим его назначение. А дальше как придется.
ветской России неизбежны затяжные неприятности, тем более что этим тут по большей части страдают граждане и гражданки шведской национальности. И генерал Маннергейм, цирроз ему в печенку - тоже шведская морда.
И еще одна местная особенность: прямо в центре города в деревянных казармах возле Никольской церкви расположен самый настоящий концлагерь, где содержатся до девятисот политических противников местного белого режима и две с половиной тысячи разоруженных солдат русской пограничной стражи. Именно что только солдат, потому что контр-адмирал Подгурский и подчиненные ему господа офицеры, приказавшие своим подчиненным разоружиться, сохранили и свободу передвижения, и право на ношение оружия. Время от времени к арестованным наведываются местные контрабандисты, в прошлые времена ущемленные действиями погранцов, выискивают среди них своих личных обидчиков и уводят тех с собой при полном непротивлении охраны. И никто еще обратно не возвращался, потому что убитых без суда тут принято спускать в прорубь под морской лед, где их никто не найдет.
Правда, занимались контрабандным промыслом в основном не жители самой Ваасы, а обитатели расположенных западнее островов, расстояние от которых до шведского берега в два раза короче, и лед в той самой узкой части пролива зимой держится гораздо дольше, чем на трассе паромов Вааса - Умео. И вообще есть подозрение, что контрабанда в тех местах - это единственное «хлебное» занятие, а вся остальная деятельность - просто для отвода глаз. До 1901 года, когда границу охраняли солдаты, набранные из самих финнов, никаких препятствий для подобной деятельности не было, так как всегда можно было «договориться», но потом финские батальоны распустили по домам и вместо них прислали русских солдат, которые тут же стали рушить налаженный бизнес и множить обиды. И вот, значит, горячие финские парни доигрались...
Получив эту информацию от энергооболочки, я встал на боевой взвод: спускать с рук такое поведение для Защитника Земли Русской недопустимо. Город Вааса с окружающими селениями следует сжечь дотла, а его население выслать в такие дали, откуда, иди хоть тысячу лет, все равно никуда не придешь. Собственно, двух мнений в данном случае быть не могло: единственным местом, где депортированные не передохнут от бескормицы и неприспособленности к суровым условиям, могла быть только Аквилония. Ссылать двенадцать тысяч разновозрастного народа на какой-нибудь тропический необитаемый остров было немыслимо, ведь в условиях анархии выжить смогут не только лишь все, и первыми жертвами разгула насилия и произвола станут как раз самые слабые и беззащитные, на что я категорически не согласен.
Поэтому среди наблюдателей в рубке штурмоносца присутствует специальный представитель Правящего Сената Аквилонии и кандидат в императоры первого ранга младший прогрессор Сергей Васильевич Петров. После завершения операции в Ваасе ее бывшие жители станут уже его заботой. Помимо него, тут товарищи Сталины из восемнадцатого и сорок первого года (встретились впервые), Леонид наш Ильич, генерал Маргелов, полковник Глазков и... Рейнхард Гейдрих в штатском костюме серого цвета, похожем на генеральский мундир.
Товарищ Сталин из восемнадцатого года - это чрезвычайно занятой человек, без опыта практической государственной работы, но с большим талантом. Задача выйти вперед и взять в руки государственный штурвал возникла для него абсолютно внезапно, как и понимание того вопроса, что с этой задачей, кроме него, не справится больше никто. Через небольшой портал, способный пропустить одного человека, товарищ Сталин-младший регулярно бывает у нас в Тридесятом царстве - в основном, чтобы приобщиться к знаниям из нашей библиотеки, а иногда для того, чтобы побеседовать с полковником Половцевым или кем-то из его людей. Конечно, подсматривать готовые ответы в конце задачника нехорошо, но другой возможности избежать действительно серьезных неприятностей у исполняющего обязанности товарища Ленина в горячем восемнадцатом году просто нет. Я все это время тоже был очень занят сначала в мире сорок первого, а
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
