Затем мы сели в машину.
- Помнишь, когда мы познакомились…
Он замолчал, посмотрев в потолок автомобиля.
- Что?
Виктор тяжело вздохнул.
- Я пригрозил тебе случаем из твоего прошлого.
Теперь уже я отвела взгляд. Вспоминать было неприятно, что про наше знакомство, что о том злополучном дне.
- Можешь в подробностях рассказать, что тогда произошло?
- Ты и сам знаешь, - фыркнула я, не понимая, почему он опять вернулся к той теме.
- Тебя хотят убить. Не меня. Думаю, из-за того случая. Не познакомься мы – ты наверняка уже была бы в могиле.
Я вздохнула.
- У меня был парень. Ну как парень, первая влюбленность, мы даже не переспали. Он был старше меня, выглядел крутым, у него была машина. Тогда мне стукнуло восемнадцать, и он решил организовать мне самую лучшую ночь в моей жизни. Повез меня куда-то за город. А перед тем немного выпил.
Я вздохнула, посмотрела Виктору в глаза.
- Продолжай, - кивнул он.
- Прямо за рулем он полез целоваться. И…
Черт, как же хочется забыть тот день.
- И мы кого-то сбили. Не знаю, кто это был. Дело было за городом, он переходил дорогу. Короче, я не видела. Хотела выйти ему помочь, но Иван… так звали моего парня, не выпустил меня. Сказал, что вместе сядем в тюрьму. Он набрал скорость и скрылся. Мы поссорились, он высадил меня где-то через полчаса. Я поймала попутку, вернулась к тому месту. Того, кого мы сбили, уже не было. Я решила, что или кто-то вызвал скорую, или он сам ушел.
- А Иван? Что случилось с ним?
- Понятия не имею. Вроде он куда-то уехал. Мы больше не виделись.
- У него была родинка под ухом размером с пятикопеечную монету?
Я кивнула.
- Полгода назад его убил оборотень на другом конце страны. Опознали только благодаря этой родинке.
- То есть мы сбили оборотня, и сейчас он взялся мстить?
Виктор покачал головой.
- Оборотня зовут Роман. Он гей. Очень редкое явление среди нас, сам не верил до него, что такое возможно, но бывает. Вы убили его возлюбленного.
- Откуда ты его знаешь?
- Он мой брат, - ответил Виктор. – У нас сильно чувство стаи. Тогдашний вожак узнал про его особенность и сказал мне его убить. А я не смог, отпустил его, вместо этого вызвал вожака на поединок, победил, сам стал вожаком. Многие из оборотней недолюбливают меня за это, считают, что я нарушил традиции. Думал, нас преследует кто-то из таких. Но сегодня я видел Романа. Не знаю, что с ним произошло, он изменился. У него другой запах, шерсть другого цвета. Но это точно он.
- Ты все сделал правильно, - я взяла руку Виктора, прижала к своей груди.
- Тогда стая распалась. Меня проклинали, говорили, что я недостоин быть одним из них. Кто-то просто уходил, кто-то пытался бросить мне вызов, кто-то долго держал в себе зло. А я не хотел быть как они. Долгое время пытался раздавить в себе зверя. Решил, что это все не про меня, я не такой.
- А сейчас?
- Сейчас считаю, что даже будучи оборотнем, нужно оставаться человеком.
Машина остановилась рядом с площадью. Полицейские встали в ряд, создавая нам возможность пройти к сцене. Отовсюду слышались вопли, развевались флаги, гремели хлопушки. Шума было столько, что я ничего не слышала.
Виктор вышел из машины, помахал пришедшим рукой, помог выйти мне. Кто-то протягивал руки сквозь полицейский кордон, пытаясь дотянуться к нам, кто-то громко рукоплескал, кто-то пытался задавать Виктору вопросы.
Мы взошли на сцену, оборотень поприветствовал всех, попросив быть немного тише. Никогда не привыкну к этому ощущению множества смотрящих в меня глаз. Множество восхищающихся, ненавидящих, изучающих взглядов. Я едва побеждала спонтанно появляющееся желание сбежать от них обратно в машину.
Виктор начал произносить речь, толпа аплодировала каждому его предложению. Только бы он не сказал говорить мне. Я хоть и была не против, оказавшись тут, поняла, что не смогу. Забуду все, что должна сказать, разнервничаюсь, наболтаю лишнего.
Совершенно внезапно Виктор начал говорить про однополые браки. Этого не было в его речи. Он вообще старался подобные темы обходить стороной.
Толпа неодобрительно загудела.
- И что же в этом страшного? Почему вы все боитесь? – спросил он. – Никто не изменит вашу ориентацию. Это невозможно. Но те…
В ответ снова гул и даже ругательства.
- Я вам расскажу кое-что, - продолжил оборотень. – Может, после этого, вы не станете меня выбирать, побежите к Вольскому. Он там, за пару кварталов от нас. Но я скажу, что должен. Я оборотень, тем не менее вы мне верите. Да, многие все еще верят в предубеждения, но вы все отбросили их и пришли сюда, а не к Максиму. Так вот, хочу рассказать вам о своем брате. Вы его не знаете, но уверен, он меня слушает. Может, он здесь. среди вас, а может, смотрит по телевизору. Так вот, мой брат – гей. И я все равно его люблю. Мне плевать на его особенность. Не важно оборотень ты или человек, гей, натурал, богатый, бедный, верующий или нет, самое важное – быть человеком. Так ведь?
Толпа опять зааплодировала, хоть и неохотно.
- Мы все разные. Именно это делает нас людьми. Даже если вы меня не выберете, мне хотелось бы, чтобы вы это запомнили.
***
После всего сильно разболелась голова. Будто череп наполнился чугуном и был готов вытолкнуть глаза наружу. Я лежала в горячей ванной, закрыв глаза, слыша, как Виктор говорит с кем-то по телефону.
- Не твое дело, что я сказал! И плевать на рейтинг! Говорил, что думал! – злобно прорычал он, а затем громко выругался. Что-то ударилось, по-видимому, телефон улетел в стену.
Я выбралась из ванной, вытерлась, набросила халатик.
Квартира, которую мы сняли для ночевки, была небольшой и самой обычной – никаких огромных комнат, зеркал в потолке, телевизоров на всю стену и прочих атрибутов роскоши. Виктор не хотел лишний раз привлекать к себе внимания, и решил, что так будет лучше.
Он сидел в кресле, с напряженным лицом смотрел в пол. У стены валялся разбитый в дребезги телефон.
- Что случилось? – спросила у него.
- Зря я это сказал. Про однополые браки. Теперь этот регион заберет Вольский. Народ к такому еще не готов. Лучше было и вовсе сюда не ехать.
- Ты сказал, что думал.
- А надо говорить то, что понравится большинству, - не поворачиваясь ко мне, говорил оборотень.
- И затем делать другое? Потому народ и не любит политиков.
- Люди не видят всю картину целиком. Если сделать все, что они хотят, экономика рухнет, вернутся девяностые с бандитами, стрельбой посреди бела дня. И это еще хорошо, если гражданская война не начнется. Но у нас демократия, а значит, выбирать им. Иди сюда.
