Чуть удар не хватил при виде твоего поцелуя с Сафроном.
— А я? Какого было мне увидеть твои лизания с этой стервой? А Макс твой не идиот, воспользовался случаем оперативно.
— Гаденыш!.. А кто этот Игорь? — Задал в свою очередь неудобный вопрос мне.
— Мой парень бывший. Он погиб.
Мои слова заставили его снова хмурить лоб.
— Извини, малыш, — вымолвил он, спустя неловкую паузу.
— Ничего, — мягко улыбнулась ему. — Это давно было. Мне ведь не восемнадцать, на самом деле.
— Хм, такие вопросы девочкам не задают, а все же?
— Тридцать восемь, — решила я открыться, раз сказала “а”, то и про “б” не стоит забывать.
— Столько же и Карине. Так что не переживай, молодая ты ещё совсем, детка, — утешил Берсенев. — Можно еще вопрос? Мне показалось, что ты была девственницей?
— Не показалось.
— В 38? А Игорь?
— Один раз.
— А как же?
— Дар, — хмыкаю. — И прохождение испытания искусом двумя альфа-самцами, как сказал тогда мой папка-Волхв. Сама в шоке.
— Странно все это.
— Грезе пригрезилось, наверно, пятнадцать лет назад, — пытаюсь обратить все в шутку.
— Когда? — Уточняет Егор, хмурясь. Зря я ему сказала.
— В 2002-ом.
— Кхм, — опять задумался о чем-то
— А что ты с Кариной в кафе делал? — Решила сменить тему.
— Пытался договориться, чтобы оставила меня в покое. Безрезультатно. А тебя увидел и вообще потерял нить разговора. Не ожидал тебя там встретить.
— Следила за тобой, — хмыкаю очередное признание.
— Даже так?
— Сяк, — надулась, как мышь на крупу. — Знаешь, как меня колбасило? Видела тебя, и крышу сносило. Видела Сафронова, точнее тебя, в его образе и снова растекалась лужей. Уже грешила на себя, что стала ненасытной нимфоманкой и схожу с ума по двоим мужикам одновременно. А это ты один сумел так мне мозг запудрить!
— Прости меня за трусость, — прошептал мне на ухо Егор. — Я тебе еще в день свадьбы должен был сказать, а я не смог. Ты бы знала, как ненавидел себя, когда ты звала меня Максом?
— Так тебе и надо! — Сделала вывод. — Я, надеюсь, я все же мадам Берсенева, а не Сафронова.
— Берсенева, Яра. Берсенева. Этот момент я предусмотрел. Макса я к тебе и близко больше не подпущу, — твердо обозначил он свои намерения в отношении братца.
— Ты меня, прости, но я тут подумала, — начала я озвучивать свои мысли. — кому выгодно было тебя устранить? И знаешь, вывод?
— Допустим.
— Твой кузен разлюбезный, — сказала и жду отповеди. В ответ молчание, а это знак согласия, говорят. — Сам посуди, Романовы не в курсе, что ты уже не холостяк. Да им выгоднее меня устранить, чем тебя! А вот Макс мог затаить обиду.
— Не будем делать поспешные выводы.
— Хорошо, — смиренно согласилась. — Все-таки, он твой брат. Тебе виднее.
— Люблю тебя, малыш, — снова признался Берсенев.
— И я тебя. Спи. Тебе надо отдохнуть. Совсем тебя замучила разговорами.
— Не совсем, — улыбается. — Мне уже лучше, правда. Да и ты партизанка, лечишь меня втихушку. Думала, не замечу?
— Не ворчи.
Так и проболтали с ним всю ночь, уснули на рассвете. Прoспали часа два, не больше. А потревожил нас возмущенный писк ранее упомянутой особы.
— Егор, что здесь делает эта шмокодявка?!! — Кто здесь шмокодявка, еще большой вопрос, подумала про себя, открывая со сна глаза. Романова, едтить!
— Замолкни, сделай милость? — Сказала ей, поднимаясь с постели. — Человек после аварии, в больнице, спит, а ты орешь как потерпевшая.
— Ты, сучка, — шипит она, направляясь ко мне с явным намерением вцепиться в мои волосы. Щаз! Ошиблась курсом, девуля. Я тебя быстро перепрограммирую. Резво уворачиваюсь, а она бьётся об железный каркас кровати. Довольно усмехаюсь, слушая ее завывания от полученного удара. Ловкость одна и никакого мошенничества, хах. Руки я точно не распускала, даже блок не ставила.
— Какого хрена?!!! — Вопит она. — Егор! — Тот в шоке, со сна не понимает, что происходит. Меняется в лице, когда до него доходит, кто к нам пожаловал.
— Карина?!
— Выгони эту мерзавку, — тычет пальцем с острым ногтем в мою сторону.
— С чего ради? — отвечает Карине, не признаваясь, кто я ему? Переживает о моей безопасности, дурачок. А смысл? — ментально спрашиваю его. Все равно ведь я под ударом, при любом раскладе.
— Пошли ее вон, Егор! — Продолжает истерить Романова.
— Она моя жена, так что, пойти вон придется тебе, — все же мысленно согласившись со мной, шокирует Шмарину своим ответом — признанием Берсенев.
— Чтоо?!!! — Удивляется она, как и я накануне. Только уже реально, а не театрально, как было в моем случае. — Берсерк, ты шутишь?
— Нет.
— Серьезно женился на этой шмокодявке?
— Осторожнее со словами, дамочка, — предупреждаю ее.
- А то что?! Что ты сделаешь мне жалкая человечка?
— А надо?
— Да что ты можешь, чучело?
— Например, это, — спокойно улыбаюсь, глядя, как ее волосы встают дыбом, словно ее током шандарахнуло. А это идея! Добавляю ей мелкие электрические удары по пятой точке, подгоняя к зеркалу.
— Ай! — Подскакивает она от разрядов, а когда увидела всю свою прелесть в отражении, совсем заорала дурниной. — Сука мелкая!!! Что ты сделала?!!
— Ничего. Как я могла? Человечка ведь я жалкая, — усмехнулась только в ответ. Егор же прикрыл кулаком рот, чтобы не заржать в голос.
— Вы еще пожалеете!!!
— Как предсказуемо, — резюмирую я. — Видишь, как я вчера верно вошла в образ.
— И зарядила мне по фейсу, тоже, — усмехается Егор.
— Это я от себя. Заслужил, — с спокойствием удава, говорю ему. — А эта шмокодявка бы тоже не прочь тебе дать… оплеуху, но ты так удачно женой-цербером обзавелся.
— Ты, как скажешь, хоть стой, хоть падай, — засмеялся муж.
— А то.
— Теперь жди войны, — прекратив смеяться, опомнился Егор.
— Так она и так война была. Холодная, правда. Сейчас боевые действия начнутся, подумаешь.
— Зря смеешься. Нам надо валить отсюда.
— Во, папка мне вчера то же самое сказал, — поддакнула я, смеясь. — На острова. Из постельки не вылазить и обеспечивать его внуками, а не мозолить глаза Романовым.
— Умный мужик — твой отец, — заулыбался Берсенев, явно довольный словами о постельке. — Мне гораздо лучше. Может сбежим?
Я скептически просканировала его состояние и убедилась, что не врет муженек. Действительно здоров. За ночь все срослось и зажило от моего лечения тихим сапом.
— Бежим.
Беглецы и наглецы.
Побег — дело, конечно, хорошее. Забавное и интересное, но не такое простое, как казалось в начале. Только мы решились и на те вам, доктор нарисовался с утренним обходом. Как вовремя то. Вот не раньше, не позже принесла не легкая.
Егорка прикинулся больным, чтобы не шокировать врача своим быстрым выздоровлением, жаловался и просил обезболивающих, притворщик. А пока Василий Алексеевич записывал что-то себе в журнал со слов пациента и его не видел, тот самый пациент заговорщицки подмигивал мне,
