свои губы к моим, прогоняя поцелуями печаль.
Мои руки обвились вокруг его плеч, а его руки обвились вокруг моей спины, притягивая меня к своей груди, и мы прижались друг к другу.
Корзинка для пикника была забыта на камне, когда мы с Бруксом на ощупь пробирались к его дому. По пути в его комнату наверху мы оставили за собой кучу одежды, прервав поцелуй только для того, чтобы снять рубашки. Когда мы добрались до его кровати, мое сердце бешено колотилось, а тело болело.
Брукс уложил меня, накрыв своим весом. Его руки обхватили мое лицо, а бедра прижались к моим. Его член был твердым и толстым между нами, когда он прижимался к моей сердцевине.
Мы замерли. Наши взгляды встретились. А дыхание смешалось. Его сердце билось в том же грохочущем ритме, что и мое собственное.
— Не забывай меня, — прошептала я. Слишком многие забыли обо мне. Я не могла смириться с мыслью, что Брукс тоже забудет.
— Я буду помнить тебя до конца, Лондин. — Брукс провел костяшками пальцев по моей щеке, оставляя на коже дорожку из искр. — До конца.
Я поднялась и соединила наши губы, отдавая ему все, что у меня было, и доверяя ему все свои осколки.
Может быть, он забудет меня. Может быть, время притупит его воспоминания или их сотрет болезнь. Но я надеялась, что этот поцелуй останется.
Я влюбилась в Брукса. Я вложила это в поцелуй. Если бы у нас был еще месяц или год, мое сердце принадлежало бы ему.
Брукс, этот дом и его семья были такими заманчивыми. Что, если бы я осталась? У меня впервые появился бы дом, обычный, теплый дом.
Даже Томас не дал мне пристанища. Какое-то время мы были как две капли воды похожи друг на друга, но это не сделало нас единым целым. У Брукса был полный комплект. Он был краеугольным камнем головоломки из тысячи кусочков, которая складывалась в одну потрясающую картинку.
Остаться было заманчиво. Но ноющее чувство внутри меня не проходило, сколько бы раз я ни целовала Брукса. Сколько бы раз я ни закрывала глаза и не представляла, как буду жить здесь.
Пазл был собран. Мне нечем было заполнить пустоту.
Поэтому я не открывала глаз и наслаждалась ощущением его рук, скользящих по моей коже, притворяясь, что это не последняя ночь. Я притворялась, что так бывает каждую ночь.
Его поцелуй скользнул вниз по моей шее и остановился на выпуклости груди. Брукс пощекотал щетиной один сосок, прежде чем накрыть его ртом и провести по нему языком, затем проделал то же самое с другим.
Мои пальцы запутались в золотистых прядях его волос, снова притягивая его к своим губам. Я высвободила одну руку и потянулась к ящику прикроватного столика, где он хранил запас презервативов.
Он ухмыльнулся, когда я протянула его ему.
— Ты куда-то спешишь?
— С тобой? Всегда. — Я улыбнулась, ожидая, пока он накроет меня и расположится у моего входа. Быстрым толчком он лишил меня дыхания, заполнив меня полностью.
— Так хорошо, — простонал он.
Я кивнула, двигая бедрами, чтобы он вошел глубже. Так хорошо.
Брукс был лучшим любовником в моей жизни. Когда мы были вместе, он брал все под свой контроль. Его пристальный взгляд скользил по моему телу, оценивая каждый дюйм и избавляя от всякой неуверенности. У этого мужчины был прямой доступ к моему мозгу. Если я ничего не чувствовала или он думал, что сможет заставить меня чувствовать больше, он менял направление, потому что, когда мы были вместе, дело было не в нем. И не во мне.
Дело было в нас.
Он раскачивал нас вместе, сначала медленно, пока биение наших сердец не совпало с ритмом движений его бедер. Нарастающий оргазм, казалось, окутал нас обоих, заставляя мчаться к пику на равных скоростях, пока мы не кончили вместе, потные и задыхающиеся.
Он оставил меня всего на минуту, чтобы позаботиться о презервативе, затем заключил в объятия и крепко прижал к себе, пока мы погружались в сон.
Ночью мы еще дважды просыпались, не желая, чтобы сон разлучал нас, пока утро наконец не заставило нас начать новый день.
Наступил страшный понедельник.
— Во сколько мне прийти в гараж?
Брукс стоял в ванной и вытирал полотенцем мокрые волосы. Мы вместе принимали душ. Я сидела на его кровати, завернувшись в пушистое серое полотенце.
Он с трудом сглотнул.
— Как ты смотришь на то, чтобы я подогнал машину к тебе? Тогда не нужно будет беспокоиться о своих чемоданах.
— Хорошо.
Я осталась на кровати, хотя волосы холодили мою обнаженную кожу, и слушала, как Брукс бреется и чистит зубы. Тяжесть прошедшего дня навалилась на меня, и мои конечности стали почти такими же тяжелыми, как и сердце.
Пусть это не будет неловким. Я закрыла глаза, посылая желание невидимым звездам. Брукс был самым лучшим и неожиданным человеком, который встретился мне на пути. Нам нужно было закончить на радостной ноте — поцелуем и улыбкой.
Брукс поцеловал меня в лоб и направился к своему шкафу.
Он хотя бы понимал, как много дал мне за то короткое время, что мы были вместе? Он показал мне, что уехать из Бостона было правильным решением. Он показал мне, что на свете есть добрые, щедрые и любящие мужчины.
Оставила ли я ему что-нибудь хорошее? Или после сегодняшнего дня я останусь просто женщиной, которая ушла?
Пожалуйста, не обижайся на меня.
Я изучала его, пока он одевался. Когда через много лет я буду представлять его, то буду представлять его именно в этой комнате и в этот момент.
Он был босиком, в расстегнутых выцветших джинсах. Его грудь была обнажена, а на плечах блестели капли воды. И глаза у него были голубые, как небо летним утром в Западной Вирджинии.
— Уайатт приедет к нам? — спросила я.
Он кивнул, снимая с вешалки зеленую футболку. Он натянул ее через голову как раз в тот момент, когда внизу хлопнула входная дверь.
— Похоже, он здесь.
— Я оденусь и спущусь попрощаться. — Я глубоко вздохнула и встала с кровати.
Брукс кивнул.
— Что бы ты хотела на завтрак?
Я грустно улыбнулась ему.
— Пожалуй, я куплю сегодня выпечку в мотеле. В любом случае, вам с Уайаттом следует вернуться к своей обычной жизни.
— О. — Его челюсть напряглась. — Ладно.
Это было не совсем правильно, но я боялась, что, что бы я ни сказала, ничего не исправит. Неловкость нарастала.
Я собрала мокрые волосы в узел и бросилась одеваться. А Брукс
