что делать с этим чувством? Надолго ли оно? Во что отвратительное оно может трансформироваться со временем? Если в итоге мы уничтожим друг друга?
Поэтому я безучастно смотрел, как от подъезда отъезжает машина, увозя навсегда от меня мою Рин. Мою прекрасную недосягаемую Рин.
За спиной играла музыка, раздавался смех и перезвон бокалов — я совсем забыл о ночных гостьях. Решил выпить что-то покрепче мартини и достал из бара початую бутылку виски. Плеснул в бокал и поднес к губам.
Напиться и забыться в объятьях незнакомок было бы так просто. Я делал так каждый раз, когда на душе становилось тошно. Вспоминал детство и напрасно терзал себя вопросами, на которых не было ответов. Погружался в винновость и жалость к себе. Алкоголь помогал временно — отключить мозг, расслабиться от бесконечной мысленной жвачки. А потом все по новому. Но я не хотел забывать Рин и эту нежность в душе, которую она рождала. Не хотел терять трепет в сердце, которое, казалось, не способно на это.
Я вылил содержимое бокала в раковину и поставил бутылку на место.
— Вечеринка окончена! — громко объявил, заствиив танцующих девиц застыть от неожиданности. — Вызовите такси, — взял из рук одной бокал и взамен вложил несколько купюр.
— Ты что, вот так выставляешь нас? — возмутилась одна, когда я подталкивал обех к выходу.
— Я выставил любимую женщину, — горько усмехнулся, — думаешь, буду церемониться с вами?
— Ты больной?
— На всю голову, — запер за ними дверь. В квартире стало жутко тихо. И одиноко.
Не представлял, что делать дальше. Кружил по комнате, подавляя импульсивное желание крушить все вокруг. Но вместо подобной мальчишеской выходки я направился в душ. Встал под ледяные струи, что били по коже точно хлыст. Подставил под них голову, изгоняя остатки опьянения. Чем больше трезвел, тем яснее осознавал, что не хочу возвращаться к прежней жизни. Не хотел бессмысленных событий и действий, что наполняли каждый день. Не хотел идти на работу в офис — видеть Рин. Встречаться с Максом и его счастливой семейной жизнью с Лилей. Рядом с ними я только острее ощущал никчемность собственной. Понимал, что так не должно быть. Правильно радоваться за друга. Что в моей голове работает со сбоем? В какой момент произошел слом? И снова мысли увлекли меня к воспоминаниям о детстве.
Я отыскал телефон и набрал Максу. На другом конце раздался недовольный голос:
— Дэн, какого черта? Куда вы с Ариной пропали? Азарьев будет в бешенстве…
— Это долгая история, — прервал его нравоучительный речь. — Просто хотел предупредить. Меня не будет некоторое время.
Пауза, а затем еще больше возмущения и недовольства:
— Куда ты намылился? У нас серьезная сделка, а ты решил отправиться в отпуск? Только не говори, что с Ариной — кините меня оба в ответственный момент.
— Я хочу увидеться с отцом, — заставил его надолго замолчать. Он знал постыдную правду, и прекрасно понимал, что это не увеселительная поездка.
— Поедем вместе, — все обдумав, принял он твердое решение.
Макс таков: никогда не бросит друга в трудную минуту. Это я понял еще мальчишкой, когда поселился у Орловых. В ответ я, надеюсь, стал ему не меньшим другом. Но наступают моменты, когда жизненные испытания ты должен пройти самостоятельно.
— Нет, я должен сделать это один.
— Уверен?
— Уверен.
— Тогда удачи.
Я рухнул на кровать. Постельное белье все еще хранило запах Рин. Я притянул подушку и, вдыхая тонкий аромат ее духов, забылся спасительным сном.
***
Рано утром я побросал в дорожную сумку вещи первой необходимости, залил полный бак и покинул город. Дорога предстояла долгая.
Часами гнал по трассе. Иногда останавливался в придорожных кафе перекусить и найти ночлег на ночь. Разговаривался с дальнобойщиками — обычными работягами. Их жизнь была тяжелой, но ясной: с четкими представлениями о добре и зле и понятием о смысле и цели жизни. В один из таких дней я осознал, что не представлял к чему стремлюсь и к чему в итоге хочу прийти. Все границы в моей жизни размыты, и в ней нет определенности.
Чем дальше я ехал, тем суровее становились морозы. Никогда не думал, что бывает настолько холодно. Однажды я остановился на обочине и вышел размяться. Казалось, теплое дыхание застывает на лету, а воздух обжигает легкие. На сотни километров в обе стороны непроходимая тайга. Величественно и жутко одновременно — ни одной живой души рядом. И показавшаяся из-за поворота машина была сродни седьмому чуду света. Через несколько минут поравнялась со мной и в приоткрытое окно высунулся бородатый мужик.
— Помочь чем? — простодушный вопрос.
— Нет, остановился полюбоваться красотами. Хорошо тут у вас, правда холодновато.
— Красиво не то слово, но в следующий раз машину-то не глуши. В такие морозы если заглохнешь, уже не заведешь. Сейчас не сезон — людей нет, изредка некоторые по делам мотаются в соседнее село. Так и сгинешь в мерзлоте. Люди здесь быстро отходят. Давай-ка, проверь заведется, и я со спокойной душой поеду дальше.
Он по-отцовски хлопотал вокруг машины, дал еще парочку жизненно важных советов и напутствовал хорошего пути. Я задумался над тем, насколько нужно доверять людям, чтобы так запросто остановиться на дороге и предложить помощь. Мне самому не хватало веры в людей, я никому не верил. В этой проклятой жизни я мог положиться только на себя.
Когда гладкая и расчищенная трасса незаметно превратилась разбитую заметную проселочную дорогу, я понял, что поездка подходит к концу. Проржавевший указатель “ФКУ ИК-4” встретил на подъезде.
Дальше бюрократическая волокита: заявление на встречу, часы ожидания одобрения, затем унизительный обыск.
— Есть запрещенные вещи? — безэмоционально осведомился охранник. — Наркотики, алкоголь, табак? — начал перечислять.
— Нет.
— Средства связи и ноутбук?
Я нехотя достал телефон из кармана и положил на стол.
— Деньги и драгоценности? — продолжал монотонно, делая отметки в своем списке.
Я выложил бумажник и снял часы с запястья — судя по их цене, они та еще драгоценность.
— Оружие?
— Холодное или огнестрельное? — уточнил я, изрядно утомившись. Охранник медленно поднял голову, лицо его сохраняло то же выражение. Чувство юмора ему было незнакомо. — Нет, — серьезно ответил.
Он снова опустил голову, сделал запись в бланке и потом протянул мне:
— Подпишите.
Я не глядя черканул и вернул обратно. Охранник убрал его в папку.
— Следуйте за мной, — повел меня по коридору. — Запрещено что-либо передавать заключенному, запрещено что-либо принимать от заключенного, — начал зачитывать правила.
У дверей комнаты для свиданий он обернулся ко мне:
— Есть вопросы?
— Нет.
Тогда он отпер замок и мы вошли внутрь. В центре стоял длинный стол с перегородкой в
