седлает крылоящера.
Хестер ахнула:
– Они же ненавидят драконов!
– Я спас его, но разнес половину бестиария: нельзя колдовать, будучи в подпитии. До утра мы ловили сбежавших тварей, после я был лишен денежного довольствия, что счел справедливым. А вот то, что наставник оставил меня при Академии в качестве подсобного рабочего… Это казалось ужасно несправедливым, но просить отца вступиться за меня я не стал. Просто прикрыл лицо иллюзией – не то чтобы я стыдился, просто не хотел, чтобы люди от меня шарахались. Одно дело – работать рядом с простым студентом, и другое – с принцем.
– Таким образом, никто не знал, что ты не присоединишься к родителям, – тихо-тихо проговорила Хестер.
– Мы не знаем, был ли тот Прорыв рукотворным, – мягко поправил ее Эрлих, – но… Это вполне возможно. Интересен и тот факт, что выбивают старые семьи. Левентрей, Аргеланд, Арриди – на их землях был первый прорыв, Витрейс пострадали частично.
– Арриди? – эхом откликнулась Хестер.
А Эрлих произнес совсем другое:
– Я думал, вы младше, мой Император.
Хестер недоуменно посмотрела на некроса.
– Каждый год выпускается журнал, в котором чествуют Императора.
– И вас не смущает такая разница в возрасте? – с некоторым напряжением спросил Черный Целитель.
И только в этот момент леди Аргеланд поняла, что Лин-Торванс спрашивает про них с Дарреном, но думает о себе. О себе и о той таинственной «жизни».
– Драконы живут долго, старение и увядание приходят к нашей расе в тот же год, что и смерть, – мягко ответила Хестер. – Поэтому крылатые и не задумываются о разнице в возрасте. Иначе бы истинные пары рождались в один год, верно?
– Верно, – хмуро кивнул Лин-Торванс.
«Драконы живут около двух сотен лет, если не достигают уровня магистра». Хестер грустно посмотрела на Черного Целителя. «Вероятно, время уже забрало его истинную. И так же вероятно, заберет и ту «жизнь», которую он хочет себе».
– Чьей смерти вы желаете? – прямо спросила Хестер, после чего повернулась к Даррену. – Ценой нашего с тобой счастья стала жизнь и смерть двух разных существ.
– Я не знаю, – некрос развел руками. – Позвольте пригласить вас в мою единственную чайную комнату.
Он создал портал, и в этот раз Хестер не стала шагать в него первой. Она последовала за Дарреном и после, осматриваясь, тихо заметила:
– Чувствуется женская рука.
– Здесь все осталось так, как было при моей жене, – спокойно проговорил Лин-Торванс. – Я не смог ничего изменить, когда она ушла.
– Ее забрало время? – с сочувствием спросила Хестер.
– Мой дурной характер, – криво усмехнулся некрос. – Тогда, в те древние времена, истинность не слишком-то почиталась. Химмары, веннары и таннары спорили с богами во всем. Но моя семья считала иначе. Как и ее. Нас вынудили… Меня вынудили жениться на ней. Я был худшим мужем на свете, моя Императрица. И она ушла.
«Убила себя?!» – мысленно ахнула Хестер, пытаясь понять, куда можно уйти из замка в горах.
– Она была талантлива, так что, заговорив с десяток амулетов, моя жена успешно пересекла горы и скрылась где-то в Тристе. А я не мог покинуть замок. – Некрос покачал головой. – Впрочем, все это совершенно неважно.
«Чисто теоретически она может быть живой и поныне, – поняла Хестер. – Если стала магистрис. Наша леди Кадрия очень и очень почтенная женщина, быть может, настолько почтенная, что ровесница Эрлиха».
– И все-таки я бы хотел знать, чем расплачусь за свою жизнь, – сказал Даррен.
– Смею напомнить, что никто из нас не дал ни единой клятвы, – насмешливо бросил Эрлих. – Вы будете вольны отказаться. Но я действительно не знаю, кто именно мне задолжал.
Лин-Торванс подошел к высокому шкафу и, распахнув створки, взял в руки стеклянный шар.
– Около сотни лет назад мой замок ограбили. Целый отряд сильных боевых магов нашел свою смерть в моих подвалах, но один… Один ушел. Оставил мне лишь крохотную чешуйку души. Я даже волну боли не всегда могу ему послать. Или ей – я допускаю и такую мысль.
– Часто посылаете? – спросила Хестер.
– Теперь уже нет. Раньше я надеялся, что мерзавец обратится к целителям. Начнет искать следы проклятья, поползут слухи, и я его найду. Но, очевидно, он не так глуп.
– Что вполне понятно: выжил же и ушел с награбленным, – хмыкнула Хестер. – Но что взяли?
Эрлих как-то странно хмыкнул, убрал шар обратно, после чего тихо и честно сказал:
– Тут вопрос стоит иначе: какую из моих книг скопировал. Потому что все вещи на месте.
– Замок большой, – негромко проговорила Хестер, – быть может…
Она не договорила, позволяя некросу самому догадаться, но тот только покачал головой.
– Полагаю, здесь та же система защиты, что и у Старшего Дворца. – Даррен посмотрел на Эрлиха, и тот согласно кивнул.
– Мне не стало понятней, – нахмурилась Хестер.
– Сигнальные и охранные линии пронизывают всё, в том числе и вещи. И потому, если что-то вынести, это будет видно по рисунку магии, – объяснил Император.
– Я доработал охранку так, что вещь, вынесенная за пределы моего замка, тут же рассыпается прахом. Мне, прямо скажем, порой скучно жить, и я создаю… Всякое. Не хотелось бы, чтобы оно оказалось в чужих руках.
Хестер сощурилась и подозрительно спросила:
– А лабораторные журналы вы надежно защищаете?
– Теперь – да, – некрос развел руками, – в любом случае, пусть и через сто лет, но я хочу справедливо покарать виновного.
Больше всего Хестер хотела спросить: зачем в этой связке «некрос» – «обидчик» прослойка в виде императорского дозволения на месть?! Неужели настолько сильный маг не может сделать все тихо и незаметно?
– Не могу, – Эрлих криво усмехнулся, – я застал времена гонений на магов душ. Я не могу убить химмара, веннара или таннара, даже если он будет убивать меня. Но если мне прикажет Император…
– Кто-нибудь об этом знает?! – севшим голосом спросила Хестер.
Некрос пожал плечами:
– Вы должны понимать, что я не кричал об этом на перекрестках. Но… Это довольно очевидно, учитывая мой возраст и род. И по сей день существуют семьи, которые точно знают, кому написать, если им срочно нужен маг душ.
В тот момент Хестер оставалось лишь согласно кивнуть. Ее отец знал,
