для себя, но для будущего ребенка своего и его детей, и детей его детей. Суров был триединый, но справедлив. Теперь женщинам был лишь один дом — суша.
Ласта не понимала, что значили эти слова, но внимательно слушала.
— С тех пор в нашем роду рождались лишь мальчики. А жемчужины ценились как драгоценности. Они купались в благах и роскоши.
Она заплела косу и внимательно посмотрела Ласте в глаза, будто касаясь самого сердца.
— Ты — наш дар, Ласта. Тебя выбрал дух старых богов, теперь это и твои земли, и твоя кровь — наша кровь. Тебе нести в этот мир свет священных цветов, — Королева указала рукой на цветы, плещущиеся на волнах. — И воспитывать с нами детей, будущий морских воинов.
Косы были заплетены, легенда рассказана. На последок Крена решила дать совет:
— Не бойся его, — Она зачерпнула воду и полила на ладонь невесты. — Вода лечит, помни об этом.
Морская оставила легкий поцелуй на мокрых ладонях.
— Тихого моря, Ласта, — поцеловала другую ладонь королева.
Так они благословили ее на чистый путь и долгую счастливую семейную жизнь.
Били барабаны, флейта тихо пела спокойный мотив. Влюбленные смотрели друг на друга и не могли насытиться. Он хотел запустить руки в ее песочные волосы, расчесать их пальцами, снова уловить цветочно-морской аромат.
Она смотрела в его сложное бледное лицо. Изучала его черты, будто видела в первый раз: лоб, скулы, плечи.
— Дочь небес, — начал старик-вестник, — нелегок был твой путь и тернист, но коли осилила его, откроются перед тобой незримые счастливые дороги.
Оба босые, они омывали стопы на морском берегу. Шум волн кусал бой барабанов, а флейта успокаивала его.
— Сын морей, — обратился вестник к Ину, — ты доказал, что достоин, тебе и вести ее под руку.
— Ты рождена птицей, не бойся намочить крылья, и вода станет твоим верным домом. Наши традиции тебе не близки,
Вестник взял рукопись из рук Ригира, и стал одну за другой переворачивать страницы.
— Так было и до тебя, — на плотной бумаге мелькали красные пятна, символы, буквы и пряди черных волос, обрамляющих рисунки с искрящимися разводами.
— Так будет и после, — наконец его пальцы остановились на листе, пустом и чистом. На нем, как закладка, лежал кинжал.
Острый, заточенный и выкованный морскими кузнецами.
— Вы станете едины. Твоя судьба в его руках.
Мурашки пробежали по девичьей коже от самого сердца до кончиков пальцев. Ласта распахнула глаза, глядя на сверкающее острие. Она лишь притупленно смотрела, как старик берет оружие в руку и передает ей открытой ладонью. Она взяла его за рукоять. Несмело, боязливо. Та была холодная и увесистая. Подняв кинжал на уровень глаз, она вгляделась в сверкающую сталь лезвия, ожидая найти хоть какой-то ответ, однако увидела там только свое отражение. Глаза-бусины, белая кожа и окутывающий дым костров.
Сердце ее билось скоро, не попадая в такт бойкой мелодии. Она изучала рукоять. На ней в самом центре, где привычно должна лежать открытая ладонь, красовался красный камень. В свете огней он казался почти черным. Ласта уже видела что-то похоже… Ее мысли оборвались звучным голосом:
— Срежь косу избранника твоего, дочь небес, — настоял старик-вестник.
Рука — будто каменная, не смогла сдвинуться с места. Так нужно, она знала это, но так страшно было решиться. Пусть даже и нужно было срезать лишь тонкие косички у лица… Она гордилась блеском своих волос, их длиной: волосы доставали ей до живота.
Ласта протянула руку к лицу Ина, невесомо касаясь его плеча другой ладонью. Он был выше, и ей, чтобы достать до нужного места, пришлось подтянуть руки. Лямки платья врезались в плечи, перетянув кожу. Однако, она коснулась его волос: жестких, тяжелых и гладких. Она осторожно потянула на себя косу и провела кинжалом у начала плетения. Принцесса еле слышно ахнула. Лезвие прошло как по маслу — прядь волос осталась в одной руке, а кинжал в другой. Короткие волосы, расплетаясь, упали Ину на глаза.
В этом мире использовали жесты, отрезали пряди, принимали свою судьбу без красивых слов. Но там, далеко за морем, где осталась иная жизнь, Ласте всегда хотелось сказать любимому о глубине, о необъятности чувств, сказать свою клятву. Она смотрела на результат своих трудов и не могла поверить, что сделала все правильно, что именно так они показывают свое желание и готовность выйти замуж. Разрешат ли ей сделать что-то по своему, когда она уже нарушила слишком много правил? Но в глазах Ина она нашла успокоение — там был штиль. Священную тишину нарушил девичий голос:
— Беру твою судьбу в свои ладони, — тихо сказала Ласта, глядя прямо в его глаза.
Никто из толпы не загудел в знак неодобрения, даже наоборот, старик-вестник моргнул, соглашаясь, а Ин еле заметно улыбнулся. Ласта же смутилась — щеки зарумянились. Приятное чувство разлилось по телу. Она не изменила себе и тем самым сделала все правильно.
Старик-вестник неспешно забрал у нее прядь волос и передал оружие Ину. В мужской руке кинжал лежал надежнее. Однако, Ласта непроизвольно отстранилась. Резать волосы не хотелось до покалываний на висках. С ними ей было сложно расстаться. Ин провел широкой ладонью по ее волосам от макушки до затылка, задержав пальцы чуть дольше, чем положено. Казалось вот-вот он приблизит ее лицо к своему. Ласта затаила дыхание. Однако, Ин убрал руку и теперь уже тыльной стороной ладони провел по ее щеке, беря в пальцы светлую как день изящную прядь. Касание было бережным и нежным, оно согревало заботой израненную думами голову. Ласте хотелось прильнуть к руке, почувствовать его кожей. Но кинжал приблизился к лицу, и она закрыла глаза, доверяясь воле жениха. Ласта повиновалась.
Ин осторожно отвел от девичьего лица косу. Ласта чувствовала тепло его руки и ждала неприятной натянутой боли. Ресницы порхали словно бабочки перед глазами, сердце билось надрывно. Раз. И все. Коса осталась в сильных руках, а Ласта удивленно распахнула глаза — она ничего не почувствовала.
Ин ответил ей на своем языке. И кто-то тут же громко прошептал: “А он берет ее”. Однако Ласте не нужен был перевод, она поняла все без слов. Он вернул ее же клятву.
Ин отдал вестнику прядь, а кинжал оставил в своих руках.
— Отдайте же в ответ свою силу, обменявшись своей судьбой. Все у вас должно быть поровну и все одно.
Ин размашисто, не раздумывая, отрезал свою вторую косицу. Ласта ахнула, глаза ее распахнулись от удивления. Так это было неожиданно для нее. Он протянул Ласте прядь, другой рукой складывая жесты. “Он даже
