обществе посттрадиционном, одной ногой живём в селе, другой – в городе, нуклеарная семья у нас опутана паутиной традиционной семьи и никак из неё не вылупится. Как и в России, у нас всё больше и больше семей, в которых мать-одиночка (ужасное слово из традиции отсталых стран) воспитывает единственного ребёнка без мужа.
У нас, даже там, где речь идёт о более или менее нормальных семьях, отношение к детям выдвигается на первый план, и резко отодвигает на задворки семьи отношения между мужем и женой. Такое впечатление, что в наших семьях основная цель мужа и жены и, следовательно, сверхзадача семьи, чтобы их дети достигли того или иного «хлебного места» («çörək ağacı»), их собственные жизни совершенно обесценены перед лицом этой сверхзадачи.
Психолог Рена Ибрагимбекова[286] очень точно назвала наших «мам» – «мамашками», думаю, это в полной степени можно распространить и на наших отцов – «папашек».
Такие вот «мамашки» и «папашки», вечно готовые к самопожертвованию, комплексующие по поводу безответности этого самопожертвования, и, сами того не подозревая, не только обесценивающие собственные жизни, но и обрекающие своих детей
…хотел написать «собственных» детей, но потом догадался, что «собственный» от слова «собственность». Но сама эта оговорка весьма примечательна…
на точно такое же обесценение, «самопожертвование», в ближайшем будущем.
По мнению той же Википедии, становление нуклеарной семьи происходит при переходе от традиционного общества к обществу буржуазному. С этим трудно спорить, но в наших условиях такой переход нередко определяется жизнью сельчан в Большом городе. Здесь в Большом городе может быть что-то вроде нуклеарной семьи, но там, в провинциальном городе, или в селе, есть большая семья с патриархальным укладом, и она незримо (время от времени, зримо) присутствует в жизни «нуклеарной» семьи.
Мы будем всё больше сталкиваться с тем, что именно современная жена сможет решительно отказаться от традиций собственной семьи, которыми невольно обросла, и, прямо или косвенно, должна будет столь же решительно вынудить своего мужа отказаться от традиций семьи, в которой он вырос. Понимаю, сегодня такая позиция кажется изначально конфликтной, провоцирующей конфликт, но на самом деле более конфликтной для женщины, жены, сегодня становится именно традиционная семья.
Разрушение традиционной, патриархальной семьи сделает подобный образ Жены и её привилегии привычными и даже нормативными.
Нуклеарная семья не только способна разрушить патриархальную семью и патриархальное сознание, но и становиться реальным препятствием к созданию авторитарных государств, поскольку способно разрушить патернализм[287] во всех его формах.
Можно предположить, что будущие трансформации нуклеарной семьи приведут к соответствующим трансформациям и в наших браках. По крайней мере, начнёт исчезать не только серьёзная зависимость от мнения родителей (это не самое страшное), но и серьёзная зависимость молодых от мнения, как многочисленной родни, так и просто окружающих.
…кроме всего прочего, не будет страха, что семья обязательно на «всю оставшуюся жизнь»…
Теперь я могу сказать, что множество нуклеарных семей, в которых Жена выдвинется на первый план, рано или поздно, перестанут апеллировать к традициям, к «старшим», которые якобы наделены особой мудростью. Хотя мудрость эта в конечном итоге сводится к тому, что мужчина, муж, всегда прав, ему всё позволено, а женщина, жена, должна знать своё место. Тогда и будет высвобождаться пространство гражданского сектора.
А если в этом будущем между мужем и женой будут возникать конфликты
…а они неизбежны там, где сталкиваются две психологические бездны, к то муже отягощённые опытом своих семей…
то они в одних случаях будут находить способ непосредственно обсуждать собственные проблемы, в других обращаться к психотерапевтам и психоаналитикам, в третьих к юридически-правовым институтам, осуществляющим развод.
А всё вместе, это возможно только там, где сложились нормальные социальные институты. И гражданское общество, как один из его главных атрибутов.
И тогда – и только тогда – мы, наконец, придумаем слово жена.
И вся наша свадебная бизнес-индустрия, включая множество «Дворцов бракосочетания»
…у нас они лукаво называются «Домами радости» («Şadlıq evi»), наверно, чтобы за помпезностью спрятать свою унылость…
потерпят полное банкротство.
И рухнут в одночасье.
…жена как испытание для мужчины
Выше я говорил о разрыве с матерью, как единственной гарантии будущей полноценной любви. Если принять «материнскую плаценту» за метафору, то отнесём к ней любые формы покровительства и патернализма, включая наше доморощённое «дайы»[288]. Всегда сохраняется возможность к чему-то или к кому-то прислониться, за кого-то спрятаться, в случае чего кому-то пожаловаться. Во всех случаях главное не брать на себя всю полноту ответственности.
В нуклеарной семье не столько в значении посттрадиционной, сколько в значении городской, урбанистической, подобное становится невозможным. Семья ведь не просто суживается, не просто практикует отселение, она постепенно освобождается от атавистических (второстепенных, отвлекающих, размывающих) связей. Меняется социальная функция семьи в обществе, меняются личностные отношения мужчины и женщины, мужа и жены. Они, несущие в себе родимые «пятна» прошлых традиционных семей, должны найти в себе мужество (мужество «быть»), чтобы начать всё с нуля, не позволять кому-либо серьёзно вмешиваться в их жизнь.
Культивируемое в западном сознании почти императивное, «мысленно убей своего отца», совершенно не означает открытую враждебность между отцом и сыном, а только необходимость освобождения от власти отца, чтобы построить собственную независимую жизнь, тем более в обстоятельствах жизни, изменяющихся от одного поколения к другому.
…Можно привести множество примеров из западной интеллектуальной мысли и художественной литературы, которые сформировали подобное сознание. Одно из самых пронзительных, в этом ряду, письмо Ф. Кафки к отцу[289], в котором он признаётся в своём постоянном страхе перед отцом и о том, к каким последствиям в его дальнейшей жизни привёл этот страх.
Письмо Ф. Кафки, наряду с другими произведениями, как художественными, так и интеллектуально-теоретическими, сыграло огромную роль в понимании того, как опасно строить на страхе взаимоотношения людей, как в обществе, так и в семье. Думаю, что в опоре на это письмо можно многое понять не только во взаимоотношениях наших отцов и сыновей, но и в целом, в наших доморощённых нравах. Достаточно сказать о широко распространённом убеждении наших людей в том, что мы относимся к категории «гылындж мусульман». Но никто при этом не задаётся вопросом, во-первых, как может нормальный человек жить в постоянном страхе, в постоянной задавленности страхом, во-вторых, и, наконец, не задаваться вопросом, а в чьих руках будет дубинка («гылындж»).
И самое страшное, что это гнусное убеждение в том, что нас надо обязательно бить по голове, не вызывает даже маломальских возражений, многих, казалось бы, нормальных людей.
Подлинная нуклеарная семья с независимыми ролями мужчины и женщины возможна там и только
