Книга Дом Ворона - Анна Мирович

Малоун не умер в полдень. Он пережил этот день, потом второй и переполз в третий. Он проснулся, попросил поесть и, выпив несколько ложек куриного бульона под наблюдением лейб-медика, потребовал, чтобы его усадили в постели. Клер даже подумала, что проклятие отступает. Но потом слуги принесли подушки, помогли королю сесть, и она увидела, что на рубашке расцвели новые кровавые пятна.

– Вам лучше выйти, сьоррен Клер, – негромко произнес лейб-медик, когда слуги принесли чистые рубашки и белье. – Короля нужно переодеть, а это…

«Зрелище не для женских глаз», – закончила Клер его фразу.

– Может быть, он поправится? – предположила она. – У нас ведь есть надежда?

Лейб-медик устало прикрыл глаза.

– Вам лучше выйти, сьоррен Клер, – повторил он. – Не стоит на это смотреть.

Выйдя из спальни короля, Клер шла и шла, пока не оказалась в маленьком зале с букетами роз в высоких белых вазах и пейзажами на стенах. Эти картины собирала ее величество Кетт, мать Эдварда… Клер опомнилась, провела ладонями по лицу и, убедившись, что здесь нет лишних глаз и ушей, извлекла письмовник, полученный от бабушки полчаса назад.

«Возможно, пыльца могла бы его исцелить, – писала сьоррен Элисабет. – Говорят, что она даже воскрешает мертвых, если они хорошие люди. Но пойми меня правильно, дорогая. Меньше всего я хочу тратить свое сокровище на этого человека. Если бы он захотел, ты давно была бы женой Эдварда, а твои дети не носили бы позорного звания бастардов. Если бы он захотел, твоя жизнь была бы совсем другой… Но он не захотел. Не хочу и я. Если вдруг ты, Антони и Эвила будете в опасности, я раскрою все сундуки и ларцы и употреблю все свое искусство ради вашего спасения. Но не ради него. Нет. И больше не проси меня об этом».

Клер сложила письмовник и подумала: а что, если все правильно? Пусть король Малоун умрет, пусть Эдвард отдаст корону и Авриль станет владыкой Дарангвара. Тогда не будет войны, тогда она заживет спокойно рядом с любимым человеком и его детьми, тогда…

– Сьоррен Клер!

Клер обернулась. Подошедший слуга поклонился и произнес:

– Его высочество ищет вас, сьоррен Клер. Он у государя.

Клер кивнула и, спрятав письмовник, пошла обратно. Мысли постоянно возвращались к словам бабушки о воскрешении мертвых, и она думала: сможет ли золотая пыль вернуть ей Эдварда?

Он хороший человек, но что, если она так думает только потому, что все это время он был ласков с ней и любил ее? Делает ли любовь кого-то хорошим?

Клер не знала.

Она вошла в спальню короля, когда Малоун говорил:

– …если вороненок наденет корону Дарангвара, то принцесса Лия станет его женой. Стиос своего не упустит… – Король закашлялся, и Эдвард, сидевший на краю отцовской постели, протянул ему бокал с зеленоватым отваром. «Настойка сердцеголова, – подумала Клер. – Он останавливает распад внутренних органов».

Король цеплялся за жизнь, но она утекала у него из рук.

– Хорошо, – кивнул Эдвард. – Я понимаю. Мы с Клер и детьми уедем.

В груди Клер разлился холод, и она вдруг подумала: «Вот бы и правда уехать и жить простой и спокойной жизнью: я, Эдвард и наши дети». Впрочем, она тут же сказала себе, что Эдвард не захочет так жить. Ему нужна власть, а не дом с красной крышей на берегу моря, в котором они однажды провели три незабываемых дня вдали от всего света.

– Джереми сказал, что примет вас в Артхольме, – произнес Малоун, и его лихорадочно блестящие глаза остановились на Клер. – Я был плохим свекром, Клер. Мне давно следовало признать тебя наследницей твоего отца… и ничего этого не случилось бы. – Он хрипло кашлянул и продолжал: – Авриль Тисон так и сидел бы в Ахани, а мы все жили бы дальше… Придумали бы, как уломать Стиоса предоставить нам базы…

– Не думайте об этом, ваше величество, – с искренним теплом промолвила Клер. – Вы хороший дед. Вы хороший друг. Я благодарна вам за все, что вы сделали для меня.

Это ведь именно Малоун выбрал ее для Эдварда – будь иначе, кем была бы Клер и где бы она была? Она вспомнила, как несколько дней назад сидела у фонтана, а Малоун по привычке отстреливал воронов. Теперь их никто не потревожит – в Эдварде нет такой ненависти к дому Ворона.

– Постарайтесь выжить… оба… – Голос Малоуна прошелестел едва слышно. – Клер, ты должна беречь детей, что бы ни случилось. Они признанные дети нашего Дома.

«Они мои дети, этого достаточно», – подумала Клер, но лишь кивнула и ответила:

– Да, ваше величество.

– А теперь иди, девочка, – приказал Малоун и махнул рукой. Клер поклонилась и вышла из спальни.

Придворные столпились в ожидании. Какое-то время они смотрели на Клер, ничего не спрашивая, а она молчала, не в силах ничего сказать. Потом из-за закрытых дверей донесся еле слышный стон, и Клер услышала слабую возню и короткий всхлип.

Что-то оборвалось в ней, от боли на мгновение потемнело в глазах. Потом послышались шаги, и Эдвард, бледный и потерянный, вышел из отцовской спальни и каким-то чужим, мертвым голосом произнес:

– Король умер.

* * *

Ард Феарт, замок Леланда Каллума, владыки Шестого дома, был очень старым, толстостенным, и каждый его камень говорил о том, что это здание строили основательно и на века, думая не о красоте и гармонии, а о долговечности, надежности и тепле. Городок Ард Феартин, который лежал чуть в стороне, понравился Итану. Дома, выстроенные в линию, улицы, аккуратно выложенные булыжником, садики с пестрыми цветами – все это словно сошло с книжной страницы.

– Здесь мило, – заметила Лия, когда свадебный поезд проехал через городок и свернул к замку. Ард Феарт стоял на холме, словно дозорный, следивший за покоем города. Полуденный Ужас пролетел над улицами, и Итан увидел, как дракон сделал круг над замком и приземлился во внутреннем дворе.

– Мило, – согласился он. – И Леланд Каллум друг вашего отца, это еще важнее.

Лия неопределенно пожала плечами. Итан невольно отметил, что за несколько дней пути она повзрослела. Если из Ахани выезжало наивное дитя, то в Ард Феарт приехала молодая женщина, ее взгляд словно бы задавал загадку.

– Я думала, что сьоррен Элисабет тоже его подруга, – ответила Лия. – И чем все закончилось?

Итан пожал плечами.

– Мы ценим наших родных больше, чем друзей, это естественно. Впрочем, сьор Морис на нашей стороне, и это меня радует.