скрывать от нее правду, но только так она сможет выжить. Поскольку ее отец умер в ночь операции, мы так и не узнали, почему он пытался обокрасть нас и кто его убил.
Кто бы это ни был, Джейн окажется в опасности, если они узнают, что она — дочь человека, которого они убили двенадцать лет назад. Я не могу рисковать.
Мы с Джейн проводим выходные вместе. В понедельник утром мы просыпаемся от того, что на тумбочке пищит ее телефон. Она потягивается и прикрывает рот рукой, зевая, затем переворачивается и берет телефон с тумбочки.
Я понятия не имею, кто находится на другом конце линии, но что бы он ей ни сказал, у нее расширяются глаза и отпадает челюсть.
15
ДЖЕЙН
Родригес умер во сне посреди ночи, и результат вскрытия говорит о том, что он умер от удушья.
Я помчалась в отдел после того, как получила сообщение от Тейлора. Если результат вскрытия был правдивым, а я в это верю, значит, его убили. Тот, кто оставил его умирать на улице, наверняка вернулся, чтобы закончить начатое.
— Где шеф? — Спрашиваю я, вбегая в офис.
Джош оглядывает меня с ног до головы. В руках у него чашка кофе, а выражение лица более кислое, чем обычно. Я давно не видела такого выражения на его лице. Обычно на его лице появляется высокомерная улыбка, когда он издевается надо мной, но сегодня это не так.
Все вокруг как будто не работают. В офисе жутковато, и ни у кого нет улыбки на лице. Только что погиб помощник окружного прокурора, и его убийца где-то здесь.
Тейлор уже в кабинете шефа Смита, когда я открываю дверь и вхожу. Они оба смотрят на меня.
— Доброе утро, — бормочу я, закрывая за собой дверь и вставая рядом с местом Тейлора. — Я слышала о ситуации сегодня утром.
Ни Тейлор, ни шеф Смит не отвечают.
— Я думаю, что это дело связано с делами в Адской кухне, — продолжаю я, несмотря на напряжение, витающее в воздухе. — Если вы не возражаете, я могу…
— Ты и твоя неспособность читать комнату, — хмуро отрезает шеф Смит. — О чем ты сейчас говоришь? Хочешь вернуться к делу, когда Родригес мертв?
От тона его голоса у меня перехватывает дыхание. Он сказал это так, будто я рада, что Родригес мертв. Может, он и был засранцем, но я не радуюсь его смерти. Ни в малейшей степени. Впрочем, я не собираюсь защищаться. Не это главное.
— Да, сэр. Я хочу вернуться к делу.
Он хмыкает и вздыхает одновременно.
— Отлично, я не собираюсь тебя останавливать. Бери Тейлора с собой, куда бы ты ни отправилась, я не хочу, чтобы еще один член команды погиб под моим присмотром.
— Спасибо. — Это оказалось проще, чем я думала. Может быть, смерть Родригеса все-таки привела его в чувство.
— Ты можешь идти, если это все, что ты пришла сказать.
Я обмениваюсь взглядом с Тейлором, затем киваю и покидаю кабинет шефа Смита. Усевшись за свой стол, я зову одного из младших офицеров. Сэм спешит к моему столу. Это двадцатичетырехлетний парень с вьющимися светлыми волосами и стройным телом.
— Да, мэм.
— Могу я получить досье на помощника прокурора Родригеса? Мне нужно все, начиная с того, как он покинул участок в пятницу вечером, и заканчивая тем, с кем он встречался, какие звонки делал и когда произошел инцидент.
Он кивает.
— Я сейчас же принесу, мэм. — Он торопливо уходит, а когда возвращается, в руках у него коричневая папка. Он отдает ее и уходит.
Я открываю ее, перелистываю фотографии и останавливаюсь на одной из них, сделанной во время вскрытия Родригеса. На шее у него фиолетовый след, что означает, что его задушили, но следы не похожи на те, что были нанесены веревкой. Что бы ни использовал убийца, на ней были шипы.
Я подпрыгиваю, когда кто-то отодвигает сиденье напротив моего. Я поднимаю глаза и с облегчением вижу, что это Тейлор.
— Ты меня напугал.
— Прости. — Он опускается на сиденье. — Что тебя заинтересовало, если ты не слышала, как я вошел?
Я подталкиваю к нему папку.
— Он не был задушен веревкой или тросом.
Тейлор кивает.
— Я заметил.
— И здесь написано, что он был убит сегодня в пять утра.
— Я тоже это видел.
Я протягиваю руку и возвращаю папку обратно, пристально глядя на нее, пока думаю.
— Нет никаких записей с камер видеонаблюдения о времени его убийства.
— Насчет этого… — Он смотрит вниз на свои пальцы. — Системы видеонаблюдения не работали.
— Конечно, нет, — говорю я с покорным вздохом.
Я закрываю файл. Этого достаточно, чтобы указать на убийство, но недостаточно, чтобы выяснить, кто виноват.
— Ты думаешь о том же, о чем и я?
Он почесывает висок.
— О чем ты думаешь?
— Что-то не так. Возле его комнаты было по меньшей мере трое полицейских, как убийца пробрался в комнату и как могло случиться, что все камеры перестали работать в одно и то же время? Разве не очевидно, что это была внутренняя работа?
— Ума не приложу. — Он хрустнул костяшками пальцев. — Тогда какой мотив у убийцы? Мы все знаем, что Родригесу было наплевать на дела Адской кухни.
Я на мгновение задумываюсь над этим. Тейлор прав, получение Родригесом зацепки по делам Адской кухни не могло послужить мотивом для его убийства. Но если не это, то что тогда?
— Думаешь, это было что-то другое?
Тейлор равнодушно пожимает плечами.
— Не знаю. Да и не важно. Этот засранец заслужил то, что получил.
Мое лицо непроизвольно скривилось.
— Что?
— Ничего. — Он отмахивается от меня. Он оглядывается по сторонам и наклоняется вперед. — У меня есть кое-что по делу твоего отца.
Меня это заинтересовало.
— Что? — Спрашиваю я, мой голос звучит едва слышно.
— У твоего отца были такие же отметины на шее, как у Родригеса.
Мир вокруг меня на мгновение замирает, и я не могу понять, о чем он говорит.
— Прости? — Я нервно смеюсь. — В моего отца стреляли. Он умер от огнестрельного ранения.
Тейлор качает головой.
— Нет, не умер. Я проверил отчет о вскрытии, и пуля даже не задела жизненно важный орган.
— Тогда он не мог истечь кровью до смерти.
— Не мог. Его задушили точно так же, как и Родригеса. А потом его тело оставили на складе на несколько часов, пока его не нашла полиция.
Мое сердце болезненно заколотилось, и я подняла руку, чтобы потереть грудь. Мне трудно дышать, и я сжимаю пальцы.
— Ты имеешь в
