как обычные люди. А что такое оружие? Инструмент всего-навсего. Как ваши мышцы. Вы остались людьми, поменялось лишь оружие, которым вы пользуетесь.
— Довольно! — рявкнул старик.
Двое «итальянских мафиози» встали, и на складе резко стало тесно. Две статуи сверлили троицу беспристрастными взглядами, а их командир пытался придумать смерть пострашнее.
— Наглости вам не занимать, — говорил старик. — Не захотели бежать, прятаться, как крысы. Заявились сюда, требуете уважения, да еще и утверждаете, что убили одного из нас? Один из нас стоит целой армии, ублюдки!
— Значит, на крыше прям в центре города валяется дохлая армия, — пожал плечами Дмитрий и откинулся на спинку кресла, рассмеявшись.
Парень, как он сам решил, смог смириться со смертью. Его в общем-то устраивала злость в глазах зарвавшегося старика, а смятение и обида стали доказательством успешной победы. Да, пожалуй, они победили. Большой ценой, но не из каждого выигрышного боя можно выйти живым.
— Я сохраню твою голову, мелкий крысеныш, — шипел старик. — Станешь моим питомцем. Поставлю ее напротив зеркала, будешь любоваться собой, пока не сгниешь. А это будет очень-очень долго, — потом он обратился к двум верзилам: — Девку и второго урода в расход, а этому перебить кости, но оставить в живых.
Голова и грудь одного из «мафиози» треснули пополам, разорвав одежду в клочья. Половинки разошлись, показав жуткую пасть с сотнями зубов и глоткой, уходящей прямиком в брюхо. Монстр издал утробный вон и громко щелкнул «челюстями». Второй «мафиози» сбросил с себя плащ, вонзил руки глубоко в живот и с хрустом отсоединил кисти, обнажив заостренные кости предплечья. Он ими щелкал, как краб клешнями, и широко открыл зубатую пастью, в которой не осталось места языку.
— Ну что?! Мы все еще похожи на обычных людей?! — старик вопил и истерически хохотал, наблюдая за испугом молодежи.
Диана завопила, рухнула со стула и уползла под стол, на котором ранее лежал выпотрошенный Торо. «Мафиози» с ножами-костями, неуклюже и жутко пританцовывая, медленно двигался к ней, ударяя своими «клешнями» друг о друга. Измазавшись в крови и грязи, Диана забилась в угол и закрыла лицо руками, больше не в силах сопротивляться или хотя бы кричать. «Мафиози» застыл возле стола, по-театральному драматично рухнул и пополз с Диане, царапая пол костями и щелкая челюстями. Торопиться ему было некуда. Он наслаждался моментом.
Прикованный животным испугом к стулу Дмитрий наблюдал, как заканчиваются последние минуты жизни нежеланных соратников. Его пальцы мертвой хваткой вцепились в безжизненный пластик, парень дышал через раз, и сердце его готовилось остановиться, как загнанная лошадь. Может, Дмитрий и смог убедить себя, что не боится смерти, но со страхом неизвестности он договориться не успел. Молодой человек понимал, что очень скоро он останется наедине с тремя созданиями из глубин ада. И планы на него будут похуже смерти.
Стоило «мафиози» треснуть пополам, как Евгений в ужасе, с диким визгом отпрыгнул в сторону и швырнул стул прямиком в пасть монстра. Металл и пластик мгновенно превратились в щепки в зубатой мясорубке. У Евгения не осталось ни оружия, ни щита, ни шанса на успех. Монстр неуклюже дернулся, словно переключился тумблер в спинном мозге, и в следующее мгновение он стремительно бросился на парня. Тот лишь успел заметить, как тварь прыгнула, разинув пасть на половину тела, как будто для объятий. Чудовище вцепилось в рукав плаща Евгения, который падал, запутавшись в собственных ногах, что и спасло его от участи быть перекушенным поперек. Бритвенно-острые зубы вмиг измельчили тонкую ткань, обнажив культю левого плеча.
— Стоять! — заорал старик, когда пасть тварь чуть не схлопнулась на голове Евгения. — Место!
«Мафиози» тут же вернулись к своим местам. Две половинки срослись, не оставив и намека на огромный рот, идущий через голову и грудь, и кисти вернулись назад, как съемные детали.
Старик встал и, шаркая, приблизился к распластавшемуся на полу Евгению. Он впился взглядом в уродливый огрызок конечности. Сине-фиолетовые рубцы расползлись там, где были швы. Сама культя выглядела так, словно поражена гангреной, и должна вот-вот убить хозяина.
— Такие шрамы говорят много об их обладателе, — прохрипел старик. — Помнишь ли ты, как получил их?
— Нет, — задыхаясь от испуга, отвечал Евгений.
— Не удивительно, — закивал старик. Он в миг подобрел. — Как тебе мои коллеги из Японии? Они там до сих пор творят чудеса! — сказал он, а потом добавил: — Идите с богом. И передавай привет отцу, Женек. Скоро ты его увидишь. И не серчай на меня. Ладно? С кем не бывает. Видел тебя последний раз давно. Вот тебе мой номер, если что, — он очень быстро и криво нацарапал цифры на желтом листке, вырвал его и передал парню. — Звони, если что. Не знаю. Может понадобится. Я, кстати, Агриппа. Зови меня так. Удачи! Скоро встретимся. Надеюсь, подружимся, — старик улыбался и махал на прощание.
Глава 11
Психофора улетает
Облака и яркие, разноцветные полосы — швы на изорванной атмосфере, и даже звезды тянулись за улетающей к горизонту Психофоре. Возможно, если идти вдоль этой небесной тропы, получится добраться до башни в самом центре мироздания, где сегодняшний день еще даже не начался, а то и вовсе успешно прожит не одну сотню лет назад. В той башне можно начать свой путь заново, и неплохо было бы воспользоваться данной возможностью, если новый день окажется хуже уходящего.
Город постепенно погружался в сумеречную синеву. Уставшие от лавиноподобного безумия случайного февральского дня жители ныряли в нее, как в прохладный оазис ныряет пустынный бродяга. Краски кислотного сумасшествия стремительно гасли. По стенам, по асфальту, по одиноким деревьям и плотно засаженным паркам расползались черно-синие тени. В них, если приглядеться, можно было заметить потоки сменяющих друг друга цветов: темно-фиолетовый, темно-зеленый, темно-синий, черный — круговорот одних темных оттенков. Метаморфозы выдохлись. Фантасмагории вернулись на периферию зрения, где их привычный мир. Шизофренические галлюцинации расползлись по своим хозяевам. Рельсы солипсического поезда вновь зациклились — трансцендентность вернулась в руки субъекта, оставив общественность тихо вариться в рутинной заурядности.
Мир возвращался в «нормальность» на глазах. Лишние здания неуместных стиля, дизайна или геометрии схлопывались в пространстве, сливались друг с другом, уходили под землю или развевались по ветру. Лишние люди, заблудившиеся во времени и пространстве, исчезали, растворялись в стенах и асфальте — стоило лишь моргнуть, как целые группки мирно гуляющих пропадали, словно их и не было, точно наваждение, точно фантомы.
Пространство все еще трещало от всевозможных звуков. Потусторонний треск, вселенский хохот, фотонная трель, хтонический грохот. Мир возвращался в некое подобие кем-то принятой нормы, поэтому одни дыры затягивались, другие
