перспективного мертвеца, если, конечно, не случится какое-нибудь очередное чудо.
— А можно мне какую-нибудь одежду? — спросил он.
— Торо, твоя одежда порвалась, когда ты сопротивлялся, — нервно отвечал старик. — А запасной у нас с собой нет. Давай, Торо, быстрее проваливай. И помни про уговор!
— Я помню, помню, надеюсь на долгое сотрудничество, — сказал Торо, уходя.
— И я тоже, мой новый друг! — крикнул ему вслед старик. — Ну-с?.. — с немым вопросом он глянул на троицу.
— Это ты нас позвал, — сказал Евгений спустя многозначительную паузу.
— И ты пришел, как послушный пес, — закивал старик.
— Ну… не я один, — пожал плечами Евгений.
Старик удовлетворенно усмехнулся.
— О чем вы с ним договорились? — поинтересовался парень. — С Торо, — решил он уточнить.
— Да так, — махнул рукой мужчина. — Антибиотики, НПВС, наркотики, имуннодепрессанты — нужная мелочевка. Плюс он скинулся немножко органами в наш общак.
— А вы что взамен?
— Это уже спрашивай у него.
— Если выживет, — проговорил Дмитрий.
— Он-то? Выживет, — уверенно сказал старик. — А чего тебя наша сделка интересует? Хочешь тоже поторговаться?
— Видимо, придется, — отвечал Евгений.
В тишине, прорезаемой гудением холодильника и пронзительным капаньем с трубы под потолком, разгорелась дуэль. Натянутые нервы вместо револьверов, неудобные вопросы вместо пуль. Молодые люди понимали, что проиграли давно: за долго до того, как вошли в магазин. Они понимали, что им будет позволено задать свои вопросы и даже услышать на них ответы, но дальше… Если им разрешать выбрать свой конец — это уже, считай, победа.
В дуэлях решающую роль играет не скорость, а владение ситуацией. Раньше не значит лучше. В словестной дуэли же чаще всего тот, кто заговорил первым, проиграл.
— За что вы так с Лизой?! — не выдержала Диана. — Я даже не успела попрощаться…
— Да? Ну это всегда пожалуйста! — с удивительной теплотой в голосе проговорил старик, а потом кивнул верзиле по правую руку.
Тот потянулся к черному рюкзаку под своим стулом, достал полиэтиленовый пакет с головой внутри и бросил ее Диане. Девушка схватила и пронзительно завопила. Она смотрела в стеклянные глаза мертвой подруги, не в силах отвести взгляд, а пальцы крепко держали пакет и отказывались разжиматься.
Дмитрий вырвал у нее голову и отбросил в угол.
— Ее тело уже стало частью нашего друга, — рассказывал старик. — Он должен был принести его к нам, а мы поделили бы ткани и органы между собой. Но ваш придурковатый дружок, Торо, пристрелил нашего толстячка. И теперь он гниет в квартире твоей подруги, золотце, и он, и твоя подруга в нем. А вообще.
— И хоронить нечего, — слезы лились из глаз непрерывными ручьями, и Диана почти захлебывалась. — Вы демоны?!
— Нет. Но уже и не люди, — сказал старик, а потом предложил: — Хорони голову.
Диана закрыла лицо ладонями и тихо зарыдала.
Молодые люди сидели голые в одежде. Будто без кожи, будто без мышц, обнажив внутренности. По венам, по артериям, по нервам, как по прозрачным трубкам, бежали их души, точно свора перепуганных насекомых. И не скрыться им — нет темных углов в их телах, и не сбежать из замкнутых систем.
— И все же, — Евгений чувствовал, как накатывает паника, но пытался держать себя в руках. — Че от нас надо?
— А ты туповат немного, да? — усмехнулся старик. — Ребятки, может, вы ему скажете? — обратился он к Дмитрию и Диане, подмигивая, чем лишь еще больше выбивал почву у них из-под ног.
— Ну… Ты с Торо договорился все же, — продолжал Евгений. — Почему бы и нам и не попробовать?
— А что ты можешь нам предложить? — с прищуром глянул он на Евгения, и голова старика медленно поплыла, подчиняясь перекаченной мышце на шее. — Медикаменты? У нас есть Торо. Ткани и органы? Мы и сами прекрасно находим доноров. Часть себя? Так вы и так у нас в руках. Зачем нам довольствоваться частью? Мы разберем вас полностью, — мужчина достал старый, пожелтевший блокнот с маленьким карандашом между петель удерживающей листы проволоки и принялся нудно перечислять написанное: — Вот к примеру, лично мне и моим товарищам не помешает несколько дополнительных метров нервов, артерий и вен. Добавить мы можем много, а вот чем-то нужно их питать! Соответственно сюда нужна кровь. Много крови. Плюс сейчас на рынке большой спрос на гепатоциты, нефроны, — старик сделал небольшую паузу и пояснил: — Из-за плохой экологической ситуации. Плюс миоциты и тем более кардиомиоциты всегда будут в спросе. Не думаю, что каждая ваша клеточка годится, но хоть что-то…
Дмитрий смотрел на всхлипывающую Диану, обнимающую себя, потом глянул на Евгения, неспособного найти хотя бы одно слово в ответ поехавшему маньяку. Он окончательно растерял весь ореол знающего больше, чем кто-либо, адепта. Дмитрий бросил взгляд на свои дрожащие руки и ощутил внутри себя жгучий огонь неповиновения. Да кто черт возьми этот поехавший старикан? И что он о себе возомнил?
— Говоришь, что мы запчасти? — спрашивал он у старика. — Даже животных не видишь в нас? Но разве запчасти могут дать отпор? Мы вот смогли!
— Смогли ли? — старик сверкнул желтоватым глазом.
— Смогли, смогли, — продолжал Дмитрий. — Валяется ваш урод, дохлый и выпотрошенный. А еще двое остались на Олимпийской, — ухмыльнулся парень. — Верзила тот ваш сдох, истекая кровью.
— Любой умрет истекая кровью, — фыркнул старик.
— Любой человек, — подчеркнул Дмитрий. — Он сдох, истекая кровью, как обычный человек, добитый, как раненая скотина, — скалился парень. — Так что я требую, чтобы вы разговаривали с нами на равных!
Старик опустил взгляд в пол и хрипло засмеялся. Смешки прыгали по стенам, возвращаясь искаженными — будто бы весь склад хохотал. Дмитрий понимал, что перегибает палку, но отступать уже некуда.
— Что ж, — голос старика зазвучал раздраженно и оскорбленно. — Истекал кровью, говорите.
— Даже больше, — Дмитрий сверкнул глазами. — Растерял все кишки — назад не собрать.
Старик еле заметно ухмыльнулся:
— Допустим, я вам верю. Впрочем, его смерть объясняет, почему он не доступен. Но с другой стороны… Нас тут трое, а всех ваших сил хватило только на одного нашего.
— Что же это вы так? — Дмитрий ощутил себя дирижером. Но не верил, что владеет ситуацией. — Пытаетесь давить числом тех, кого считаете хуже рабов? Как-то мелочно, — покачал он головой.
— Меня одного хватит, что б вырвать вам всем хребты, пездюк, — рыкнул старик.
— Согласен, — паника выбивала Дмитрия из реальности. Его руки дрожали, внутренности сжались в единый комок. Он не мог разобрать ни единого своего слова из-за звона в ушах и стука сердца и говорил, ориентируясь на мысли, надеясь, что язык не подведет. — Но что вас делает такими, какие вы есть? Модернизация тел! Ваши друзья на Олимпийской умерли от пуль,
